Морган посмотрел на Келсона, потом улыбнулся.
— Вы спрашиваете, почему женщина делает то-то и то-то, мой принц? Да если бы я только знал это, я был бы могущественнее, чем в самых своих чудовищных грезах! А ваша мать, с тех пор как разузнала, что я из Дерини, вообще не давала мне возможности приблизиться настолько, чтобы понять ее.
— Я знаю, — сказал Келсон. — Морган, о чем вы с моей матерью спорили?
— Вы имеете в виду — особенно резко?
— Наверное, да.
— Если я повторю, это огорчит вас, — ответил Морган. — Я напомнил ей, что вы уже взрослый, что один день вы уже были королем. — Он опустил взгляд. — Я никогда не думал, что это произойдет так скоро.
Келсон печально хмыкнул.
— Она думает, что я все еще ее маленький мальчик. Как объяснить матери, что ты уже не ребенок?
Морган услышал его вопрос, когда они уже дошли до зеркального пруда.
— Честно говоря, я не знаю, мой принц. Моя мать умерла, когда мне было четыре. А у тетки, которая воспитала меня, леди Веры Мак-Лайн, хватало здравого смысла не бередить рану. А когда умер мой отец и я стал пажом при дворе вашего отца, мне было девять. Ну а королевские пажи, даже в таком возрасте, вовсе уже не дети.
— Странно, что с королевскими наследниками иначе, — сказал Келсон.
— Может быть, воспитание принца требует больше времени, — заметил Морган. — В конце концов, наследник вырастает, чтобы стать королем.
— Если вырастает, — пробормотал Келсон.
Опечаленный мальчик уселся на гладкий валун и начал бросать в воду камешки, один за другим; озабоченные серые глаза провожали взглядом каждый из них, наблюдая, как появляются и расходятся концентрические круги на воде.
Морган знал это настроение, и знал слишком хорошо, чтобы вмешаться.
Это было то сосредоточенное самоуглубление, такое привычное в Брионе, которое, казалось, было так же естественно для халдейнской земли, как серые глаза, или сила рук, или дипломатическая хитрость. Это было наследие Бриона; его брату Нигелю оно также было присуще вполне, и он мог бы стать подлинным королем, если бы не воля случая, сделавшая его вторым, а не первым сыном. А сейчас младший в роду Халдейнов готов потребовать причитающееся ему по праву.
Морган терпеливо ждал. После долгого молчания принц поднял голову и взглянул на свое отражение в воде.
— Морган, — сказал он учтиво, — вы знаете меня с рождения. Вы знали моего отца ближе, чем кто-либо из известных мне людей.
Он бросил еще один камень, затем повернулся к Моргану лицом.
— Как вы… как вы думаете, в силах ли я занять его место?
«Занять его место? — подумал Морган, пытаясь не выказать боли. — Как ты сможешь занять пустоту в сердце? Как ты заменишь того, кто был отцом и братом почти столько, сколько ты помнишь себя?»