– Он, пожалуй, нечто большее, чем хороший дирижер, – заметил Уолтер. – Судя по тому, как Джена закрывала глаза и вздыхала, когда он дирижировал… Месье Бреннан должен обладать обаянием, действующим на женщин.
Он поддевал меня, но я не обращала внимания. Мне даже интересно было узнать, что я закрывала глаза и вздыхала, ведь я не отдавала себе в этом отчета. Занавес поднялся, музыка усилилась, и спектакль начался. Я скоро погрузилась в его очарование, но не так глубоко, чтобы не смотреть на Дэвида так же, как на сопрано и тенора.
С концом акта были снова зажжены газовые светильники, публика поднялась размяться и прогуляться по фойе, зеленой комнате, бару. Со всех сторон слышались разговоры об искусстве Дэвида, и никогда в жизни мне не было так приятно.
Мы явно были самой важной группой в театре. Мне заранее казалось, что некоторые из женщин, подходивших к нам, вот-вот присядут в реверансе. Меня представили многим людям, хотя и не всем, и я осознавала, что познакомилась лишь с более значительными. Невольно я слышала и суждения о моем платье тоже. Я беспокоилась, что Мари, наверно, была в нем здесь, но если и так, то, похоже, никто об этом не вспомнил.
Второй акт был вознагражден овацией стоя, множеством букетов цветов, топанием ног и пронзительным свистом. Новоорлеанская публика не стеснялась в выражении своего одобрения. Я была так счастлива за Дэвида, поскольку знала, что его наверняка беспокоило, как он будет принят, а теперь это было абсолютно гарантировано.
После спектакля я горела нетерпением, пока Клод пожимал руки очень многим людям, а Селина завела краткие разговоры с массой увешанных бриллиантами матрон. Уолтер не обращал на все это внимания и не стеснялся обнаруживать своей скуки. Лаверн приветствовал друзей с не меньшей живостью, чем Клод, а Аугусте, казалось, было трудно предаваться излияниям, подобно ее сестре, и она по большей части оставалась на заднем плане. Однако когда она подходила поприветствовать какого-либо старого друга, то делала это с неподдельным воодушевлением.
Лаверн сказал:
– Давайте-ка пойдем познакомиться с этим молодым Дирижером, которого знает Джена, прежде чем он уедет из театра.
– Я передал ему просьбу не уходить, – сказал Клод. – Нет нужды спешить.
Знай он, что я чувствовала, он бы прорвался через эту толпу, криками прокладывая себе дорогу. Но мы пробыли в фойе еще пятнадцать минут. Никто не спешил разъезжаться.
Наконец Лаверн повел нас к выходу на сцену. Привратник, вежливо поклонившись, провел нас сквозь толпу людей, ожидавших внимания звезд. Мне они были неинтересны.