– Известна ли вам какая-нибудь причина, по которой кому-то была бы выгодна моя смерть? – спросила я.
– Я не хотел убить вас, – поспешно сказал он. – Клянусь, не хотел. Мог бы, но не настолько вас ненавижу. Если бы вы просто уехали…
– Я не спрашивала, пытались ли вы убить меня. Я имела в виду, есть ли кто-то еще, кто мог бы желать моей смерти?
Он тяжело покачал головой из стороны в сторону.
– Не знаю. Какой прок от вашего убийства?
– Хотела бы я знать, Уолтер.
– Вы намерены сообщить папе о моем поступке? – Теперь в его голосе был оттенок беспокойства.
– Нет, если пообещаете мне никогда больше не повторять подобного.
– Обещаю. Это была глупость. Я делаю много глупостей, но я не хочу навредить вам. Никогда!
– Тогда я ничего не скажу. Но нам надо договориться об одной вещи. Вы не женитесь на мне, а я никогда не выйду за вас.
– Торжественно это подтверждаю. Ведь я хочу, чтобы вернулась Мари. Как вы думаете, Джена, она вернется?
– Не знаю. Я ее не знала, но говорят, она была очень красива.
Он закрыл глаза, словно пытаясь вызвать в памяти ее образ.
– Да, это так. О, она была так красива, что дыхание перехватывало. Никогда не думал, что она выйдет за меня. Но она вышла. Это говорит о том, что она, наверно, любила меня.
– Конечно, любила. – Про себя я удивлялась, как человек с репутацией волокиты и игрока может быть столь наивным. Мне подумалось, что эта его репутация мошенника построена на песке. Действительно, Уолтер медленно мыслил и действовал. Его репутация азартного игрока основывалась, должно быть, на том, что он неизменно проигрывал. Его истинная натура и ум были едва скрыты под тонким покровом искушенности, которую он каким-то образом приобрел. Не бояться нужно было этого человека, а испытывать к нему сочувствие.
– Я ничего не скажу с том, что вы пытались напугать меня, – еще раз пообещала я.
Он кивнул, снова вскочил в седло и уехал. Все еще дрожа, я направилась к усадьбе, теперь уверенная в том, что для меня небезопасно выходить из дома. Я чувствовала наверняка, что все остальное случившееся со мной – не дело рук Уолтера. Но тогда чьих же?
Я осознала, что единственный способ положить конец настояниям Клода Дункана относительно сохранения рода Дунканов – это вернуть Мари. Клоду было бы гораздо труднее добиться развода, чем официального признания смерти. Уолтер не повинуется ему, если речь пойдет о разводе, и, возможно, Клод это знал или понимал.
Остаток дня был спокойным и скучным. Одетта держалась от меня стороной. Намеренно или нет, я не знала. Аугуста, по всей видимости, все еще была занята своей работой, а Селина – поскольку я ни разу не видела ее за весь день – должно быть решила провести его в постели, как это иногда делала.