Я пытался в «исповеди» Григоренко найти и ответ на вопрос, почему он вдруг полез в диссидентство? Искренне во что-то поверил или что-то понял, чего не понимали другие? Нет, исключено, поскольку книга его исключительно лжива, в ней нет искренности, причем Петро пишет ее так, что все вокруг в дерьме, а он «на коне в белом фраке». Это не исповедь, а самолюбование. Судя по этой книге, у Григоренко была абсолютно неправильная самооценка — Петро, нисколько в этом не сомневаясь, считал себя человеком исключительно умным вообще и исключительным специалистом в военном деле в особенности.
Подспудно в книге идет рефрен: «лживый общественный строй» явно недооценивал Григоренко, а вот если бы это был «правдивый общественный строй», то Петро уже давно бы был маршалом. Причем эта его уверенность базируется не на реальных деловых качествах Григоренко (его «военные» мысли в книге порой даже не ошибочные, а идиотские), а на том, что он окончил две военные академии — инженерную и Генерального штаба — и написал после войны кандидатскую диссертацию. Из книги Григоренко следует, что какие бы победы ни одержали генералы без такой подготовки, как у него, но против Григоренко они все дураки. Григоренко в своей книге, к примеру, даже «защищает» от Хрущева Сталина как военного специалиста (нимало не заботясь о том, нуждается ли Сталин в защите такого профессионала, как он). Тем не менее вот его искренняя оценка военного дарования Сталина и Жукова (с. 406): «Теперь посмотрим на эти личности с точки зрения их военной подготовки. Оказывается, в этом отношении они похожи друг на друга. Ни тот, ни другой военного образования не имеют. То, что Жуков командовал в мирное время полком, дивизией, корпусом и округом, — военного образования заменить не может» — безапелляционно пишет Петро, даже не пытаясь хоть как-то пояснить, почему же армии всей Европы разогнали немецкие офицеры и генералы, которые не то что академий, военных училищ никогда не кончали?
А что же ему самому мешало стать маршалом, кроме «лживого общественного строя»? Думаю, что это была и просто трусость, и трусость как боязнь брать на себя командирскую ответственность.
Хотя в книге Григоренко не жалеет красок, чтобы описать свою личную храбрость, но поверить в нее трудно, и не только из-за фантастических подробностей. Скажем, он уверяет, что был ранен в ногу, когда в воронку диаметром 15–20 м и глубиной Зм, в которой он находился, попал снаряд калибра 210 мм! Военный «профессионал» после двух академий, не смущаясь, пишет: «Наша воронка тоже попала под обстрел. 210-миллиметровая батарея, с предельной дальности беглым огнем обрабатывает нашу воронку. Снаряды ложатся пока что вокруг, ударяют в своеобразный бруствер (взрывной выброс) с наружной стороны или перелетают через воронку. Я лежу на западной части бруствера, изнутри. Наблюдаю, что делается в районе переднего края. Разрывы кругом, но к нам в «братскую могилу» пока что снаряды не залетают. Вдруг более громкий разрыв и почти тотчас удар по кости правой ноги. Осматриваюсь по сторонам. Вижу и узнаю от других: один снаряд врезался в задний бруствер (восточный) с внутренней стороны. Убит один автоматчик. Несколько человек, в том числе и я, ранены» (с. 299). То, что он был ранен — несомненно, но 210-мм снарядом?! Простите, это такие снаряды (вес 113 кг), которые оставляют после себя воронки более глубокие, чем та, в которой он сидел. Я акцентирую внимание на этом вопросе, чтобы показать, что Петро на самом деле очень редко слышал взрывы снарядов вокруг себя, поэтому не способен был по силе взрыва оценить, что это за снаряд, да и не знал элементарных сведений об артиллерии.