Поскольку выше я привел пример массового героизма, то для равновесия нужен и пример массовой трусости. Для него я выбрал эпизод разгрома немцами 38-й стрелковой дивизии, причем это событие происходило не в 1941, а в 1944-м году. На мой взгляд, немцы даже не разгромили дивизию, а просто разогнали ее.
В дальнейшем Александр Захарович еще расскажет вам предысторию этих боев в других эпизодах, а я постараюсь парой слов ввести вас в курс событий. 38-я сд вела наступление, как водится, силами единственного батальона в каждом полку. В это время наши войска окружили крупную группировку немцев под Корсунь-Шевченковским. Окруженные немцы пошли на прорыв, и с внешнего фронта немецкие дивизии ударили навстречу прорывающимся, причем этот удар пришелся и по 38-й сд. О том, что немцы что-то затевают, наши знали заранее, поскольку уже накануне днем со стороны немцев слышался гул танковых моторов. Но в дивизии кадровое офицерство не приняло никаких мер для подготовки и организации боя. Более того, командир 48-го стрелкового полка уже известный вам Бунтин и уже известный вам майор Ершов весь день и всю ночь накануне были беспробудно пьяны, так что ПНШ-1 Лебединцев сам ездил в штаб за приказом на наступление, сам ночью принял прибывшую для усиления штрафную роту и поставил ей задачу. Продрало пьяные глаза кадровое офицерство только тогда, когда немцы уже ударили.
А. 3. ЛЕБЕДИНЦЕВ. Январский день короток, события разворачивались стремительно, хотя немцы атаковали на самой малой скорости, делая остановки для стрельбы. Их пехота пробиралась по глубокому снегу, ведя огонь из-за брони танков. Первыми свой КНП на скирде покинул комдив со свитой, а за ними наш командир полка с начальником артиллерии, так как немцы подожгли солому зажигательными пулями. Я наблюдал бегство начальства в бинокль. Огнем прямой наводки дивизионной и полковой артиллерии подбили пять или шесть танков противника, но остальные упорно продвигались к селу Босовка и обходили ее с окраин. Первыми начали выскакивать из села, расположенного в широком овраге, обозники на санях. Немецкие танки расстреливали их из пулеметов, а снарядами били по нашим умолкшим орудиям без боеприпасов. Отвозить орудия было не на чем — тягачи без бензина отстали. Артиллеристы подрывали гаубицы.
Занимаемый нашим штабом дом был крайним. Впереди глубокий овраг, танки не могли его преодолеть. Может, поэтому Бунтин успел оторваться и появился в штабе разъяренным, выкрикивая только два слова: «Стоять насмерть!» Я успел вызвать до этого штабные санки и отправить писаря с боевыми документами и знаменосца с Боевым Знаменем в Шубены Ставы. В углу штаба стоял ручной пулемете диском. Я взял его, а Забуга коробки с запасными дисками, и мы выбежали к сараю, где стояла телега. С нее я расстрелял весь диск по наступающей пехоте. Видел