Маршал Жуков находился за одним столом с Верховным Главнокомандующим, но в его персональную честь не было сказано ни слова. Всем присутствовавшим это показалось странным. Старшие военачальники стали знаками подавать ему сигнал на перекур. Жуков попросил Сталина сделать перерыв. Вождь дал разрешение. Сам он курил трубку за столом, а все вышли в курительную комнату. Здесь же командующие войсками фронтов попросили маршала Жукова начать короткое выступление, чтобы они могли продолжить здравицу в честь первого маршала Победы.
Жуков свое выступление-тост начал примерно так: «Если бы меня спросили: когда за всю войну мне было тяжелее всего, то я бы ответил, что осенью и зимой при обороне Москвы, когда практически решалась судьба Советского Союза». Выслушав молча эту тираду Жукова, Сталин внезапно оборвал его словами: «Вот вы, товарищ Жуков, вспомнили оборону Москвы. Правильно, что это было очень трудное время. Это была первая победоносная битва нашей армии при защите столицы. А Вы знаете, что многие ее защитники, даже генералы, получившие ранения и отличившиеся в боях, оказались не отмеченными наградами и могут не получить их, т. к. стали инвалидами!» На этот упрек Жуков ответил так: «Товарищ Сталин, я, как и Вы, тоже не отмечен наградами за эту битву, хотя почти все работники Генерального Штаба награждены орденами Ленина (Шапошников, Антонов, Ватутин, Штеменко и др.). Вполне допускаю, что мною допущен в этом деле просчет, и мы поправим это».
Тут Сталин ударил кулаком по столу так сильно, что хрустальная ножка высокого фужера обломилась и красное вино пролилось на скатерть. Вождь, перебивая Жукова, сказал: «А вместе с тем вы не забыли наградить своих бл…ей». Наступила гробовая тишина, в ходе которой Сталин поднялся, удалился из-за стола и больше не вернулся.