Последовала церемония вноса рождественского полена и питья круговой чаши — это когда глава семьи прикладывался к громадному сосуду, в который наливали вино со специями, а затем пускал его по кругу, чтобы каждый из нее угостился. Возможно, это был негигиеничный обычай, но, поскольку нам сказали, что он существует со времен древних саксов, мы посчитали недопустимым отказаться от традиций. Потом явились рождественские певцы; их пригласили в холл, чтобы они отведали вина и пирожных. Потом начались костюмированные танцы, для которых молодые люди переодевались в самые неподходящие костюмы — девушки в основном в мужскую, а мужчины — в женскую одежду. Те, у кого не находилось подходящего костюма, просто мазали лицо сажей, и все танцевали во дворе и на дорожках возле дома. Джоуэн очень хорошо разбирался в старинных обычаях и сообщил, что некоторые из них относятся еще к дохристианским временам. Например, издавна было положено в больших домах приглашать танцоров и певцов, угощая их в холле отборной едой и выпивкой. Все это соответствовало духу Рождества.
В День подарков Джермины пригласили нас к себе. Был подан холодный ужин, после которого начались танцы. В гости пошли Дермот, Дорабелла и я. Там мы встретились с молодыми людьми, которых не знали раньше. С ними Джоуэн познакомился во время путешествия по Европе: Ганс Флеш, молодой немец, и француз Жак Дюбуа. Оба были художниками, искавшими вдохновения на диких полях Корнуолла, а остановились они на расположенном поблизости постоялом дворе. Оба были живыми, веселыми и явно нашли Дорабеллу очаровательной, уделив ей особое внимание, что доставило ей удовольствие.
Вечер прекрасно удался, и это вновь подтвердило, что вздорной вражде положен конец.
Я сожалела о том, что скоро должна уезжать, но слишком уж долго я отсутствовала дома. Мать заявляла, что мне совершенно необходимо возвращаться домой: теперь Дорабелла полностью оправилась, повеселела и должна была жить собственной жизнью.
Мои чувства были смешанными. Я успела подружиться с Джоуэном Джермином и увидела его в новом свете, но никак не могла избавиться от неприятного чувства, охватывавшего меня в Трегарленде. Я припомнила нашу поездку в Лондон, как мы там развлекались и с какой радостью я раскрывала талант Мэри Грейс. Казалось, там был совсем другой мир; если здесь мне доставляло удовольствие только общение с Джоуэном, то у Доррингтонов я постоянно пребывала бы в хорошем настроении. Возможно, неплохо на некоторое время съездить в Кэддингтон вместе с родителями.
В городке люди, казалось, проявляли ко мне особый интерес. Конечно, уже разнеслись новости об изменении взаимоотношений между Джерминами и Трегарлендами. Мне хотелось скрыться от этих слухов. Как было бы приятно оказаться в Лондоне, где человек имел право на частную жизнь, и общество понятия не имело об отношениях между отдельными людьми.