Наступило лето. Время от времени писал Ричард, но речи о посещении Корнуолла больше не было. Писала и мать. Она интересовалась, есть ли надежда на то, что я приеду в Кэддингтон. Она была уверена, что в сопровождении няни Крэбтри я вполне могу совершить такое путешествие. Сама она часто посещала Лондон с тех пор, как у Гретхен родился ребенок — девочка, которую назвали Хильдегардой.
Я нанесла еще один визит миссис Парделл, которая, похоже, была рада видеть меня. Она по-прежнему была глубоко убеждена в том, что Дермот убил обеих своих жен, и переубедить ее было невозможно. Она полагала, что он душил их, выносил из дома, а потом бросая в море.
— Никаких признаков удушения на теле Аннетты не нашли, — протестовала я. — Если бы они были, их немедленно обнаружили бы.
— Но она ведь пролежала в море столько дней, разве не так? — настаивала миссис Парделл.
— Думаю, следы все равно остались бы. Переубедить ее было невозможно, но она заявила, что ей приятно поговорить с кем-нибудь об этом.
— Как вы потеряли свою сестру, так я потеряла дочку. Это нас связывает, если вы меня понимаете.
Этот визит оставил у меня чувство некоторой подавленности.
Чаще мы стали видеться с Джоуэном. Он познакомил меня с Джо Трегартом, своим управляющим. Тот был явно предан Джоуэну и сказал мне, что очень жаль, что Джоуэн не вступил в права владения раньше и что работать со столь знающим человеком — сплошное удовольствие.
Всякий раз, отправляясь в город, я чувствовала провожавшие меня внимательные взгляды. Правда, ко мне проявляли теперь меньший интерес, поскольку таинственное исчезновение Дорабеллы потеряло свою свежесть, однако я стала фрагментом одной из тех легенд, которые время от времени оживают. Я находила болезненное удовольствие в пребывании в саду. Я привыкла сидеть там во второй половине дня и поглядывать на пляж, размышляя о Дорабелле. Я вновь и вновь пыталась представить ее спускающейся ранним утром вниз, бросающейся в холодную воду и навсегда исчезающей, но мне так и не верилось, что дело обстояло таким образом.
Я, просидела там уже около получаса, послышались чьи-то шаги, и, к своему удивлению, я увидела, что ко мне приближается Гордон Льюит. — Добрый день! — сказал он. — Вы ведь часто бываете здесь, правда? Можно посидеть с вами? Скамья представляла собой полку, высеченную в огромном камне. Места здесь хватило бы, по крайней мере, на четверых. Гордон присел рядом.