К визиту моих родителей Вера начинает готовиться за неделю. Подшивает новые занавески, ползает с тряпкой, остервенело гоняя пыль из потайных уголков книжных полок и батарей, по пути выпытывая, что лучше подать на обед – мясо или курицу? Прямо как в старые добрые армейские времена накануне прибытия высокой комиссии.
– Перестань. – Я не в силах больше выносить этот марафон. – Тебе не наплевать?
– Нет, – из-под потолка бурчит Вера.
– Ну и зря. Они самые обычные люди. Простые смертные. Как я и ты.
– Неужели? – Наконец она улыбается. – Как ты думаешь, если я надену черное платье, будет хорошо?
– Отлично.
– Ты думаешь?
– Уверен. Иди сюда. Отдохни.
Она покинула свой пост и с обессиленным вздохом опустилась на диван рядом со мной.
– Все это напрасно, – шепчет она, глядя в пол. Уголки ее губ понуро опустились.
– Что?
– Я была, есть и останусь неподходящей для тебя парой. Женщиной старше на пять лет да еще с ребенком. И они правы. Самое неприятное, что, когда я пытаюсь представить себя на их месте, то есть если бы Мишка был ты, а я – твоя мама, то с ужасом понимаю, что думала бы точно так же: «Мой мальчик заслуживает лучшего…»
– Неправда. – Я прячу ее ладошку в своих. – Знаешь, что подумала бы ты? Какая милая, добрая, красивая девушка, и какой у нее чудесный, самостоятельный, умный сын.
– Да, Мишка – самое лучшее, что у меня есть. – Вера склоняет голову мне на грудь. – Знаешь, меня никто никогда не называл красивой… Ой, – она подскакивает, словно кто-то ужалил ее в мягкое место. – Надо ж и под этим диваном протереть! Вставай! – Она тянет меня за руку.
– Потом. – Я решительно отбираю измочаленную тряпку. – Как-нибудь в другой раз. – Дай руку.
– Зачем?
– Закрой глаза. Это сюрприз.
Я вытаскиваю из кармана кольцо, надеваю на Верин палец, вновь тоскливо подумав о том, насколько оно тонюсенькое, прямо-таки детское, и что первый Славик наверняка дарил ей что-нибудь посолиднее. Зато размер я угадал.
– Боже мой, – открыв глаза, шепчет Вера. И ее щеки и губы словно наливаются спелым яблочным соком, и я выпиваю его до дна, как живительный бальзам, как лекарство от всех невзгод, страхов и унижений серого мира, лучшее из средств, придуманных человечеством, – сладостное забвение.