– Шрамы украшают мужчин. Могу я узнать, как вас зовут?
– Разве я не сказала? – Она улыбается чуть смущенно и немного печально. – К концу недели у меня с головой не в порядке… Вера. Спасибо вам…
– Не за что. Вы смелая женщина, Вера. Приглашаете в дом незнакомца. А вдруг я вор или боевик?
– Кто?! – Ее широкие светлые брови удивленно приподнимаются.
– Бандит, я хотел сказать… – Внезапно я чувствую себя полным кретином.
– Брать у меня нечего, как видите, – устало усмехается женщина. – Так что вы можете быть сильно разочарованы. Как вор и как боевик. – Пряча улыбку, она поднимается и выходит. А я остаюсь наедине с неловкостью от своих идиотских высказываний. Чего я добиваюсь? Хочу заглушить боль, занозой засевшую глубоко внутри? Но это моя проблема, и только моя… Я тихо встаю, крадусь к выходу и слышу за спиной жалобный скрип приоткрывшейся двери.
– Вы уже… – Пацан стоит на пороге детской, прислонившись еще румяной от морозца щекой к дверному косяку. – А хотите, я покажу вам свой замок?
«Извини, малыш, мне пора». Я открываю рот, но эти слова, застряв где-то между горлом и зубами, не срываются с губ.
Неведомая сила заставляет меня сделать несколько шагов. Замок в углу, около окна, сложен из больших разноцветных пластмассовых конструкторских кубиков.
– Я сам его построил, – с гордостью сообщает мальчишка.
Я зачем-то усаживаюсь на пол, провожу кончиками пальцев по гладким кубикам, чувствую исходящее от них тепло, точно они сделаны из разогретого солнечного песка, и ловлю себя на мысли, что где-то я уже это видел…
Хрустальный замок до небес,
Вокруг него дремучий лес.
Кто в этот замок попадал,
Назад дорогу забывал…
– Это мой замок.
– Надо его сделать крепостью, – говорю я. – Каждый дом должен быть маленькой крепостью.
– Чтобы не забрались враги?
– Да.
– Злые собаки?
– И они тоже…
– Ты мне поможешь построить? – Теплые пальчики ложатся на мое запястье. Внимательные серые глаза смотрят прямо внутрь меня, туда, где могла бы прятаться душа… – Тогда поиграли бы в войну.
– Нет. – Я качаю головой, ощутив неожиданный озноб, отдающий в свежую рану на ноге. – Я не люблю эту игру.
– Ты никогда не играл в войну, когда был мальчиком?
– Играл. Даже когда стал взрослым.
– Разве это плохо?
– Да уж ничего хорошего, можешь мне поверить.
– Почему? Тебя могли по-настоящему убить?
– Могли.
– Наверно, страшно… – Его взгляд снова сделался недетски серьезным, вдумчивым, тл А где ты был?
– Далеко.
– В Америке?
– Почти, – усмехаюсь я. – Давай лучше ты будешь говорить, а я слушать. Идет? Сколько тебе лет?
– Скоро семь. – Он важно раздувает щеки. – На следующий год я пойду в гимназию. Скорей бы! А то хожу в детский сад, будто маленький…