– Да вот, случайно шел мимо. Дай, думаю, загляну. Как там моя вешалка поживает?
– Спасибо, неплохо. Стоит в углу и передает вам привет.
Мне нравится, когда у людей все в порядке с чувством юмора.
– А как ваша нога? – Это произносится уже без иронии.
– Пока на прежнем месте. И тоже хочет передать вам привет. Скажите мне три магические циферки вашего чудесного кода и захлопните окошко, а то простудитесь.
– И зачем же вам эти циферки?
– А чтобы зайти к вам в гости. Если вы меня не впустите, я начну петь серенаду. Только предупреждаю: мне по уху проехался танк.
– Но разве настоящие рыцари, поражающие собак и вешалки, входят банально через двери? – Насмешка в ее голосе звучит как провокация.
Я не могу допустить постыдного поражения перед женщиной, даже если она не в моем вкусе.
– Вы правы. Зачем нам дверь, если открыто окно?
Я забрасываю на подоконник сумку с инструментом. Затем проделываю то же самое с собой. Под возмущенный возглас хозяйки «Вы что, спятили?!» и восторженный визг прибежавшего Мишки. Если мне и есть за что поблагодарить родную армию, так это за хорошую физическую форму.
– Мадам, – говорю я, спрыгивая на кухонный пол, – у вас очень низкие окна. Это небезопасно. Вам просто необходимы решетки.
– От боевиков? – спрашивает она ехидно.
Почему рядом с этой бабой я чувствую себя зеленым салагой? Я же не мальчик, черт возьми.
– Угу… – бурчу я, ощутив неожиданный прилив крови к щекам. Мне хочется поскорее закончить разговор. – Михаил, кто мужчина в доме? Показывай объект работы.
– Эй! – повышает голос Вера. Ее глаза гневно темнеют. Похоже, командовать привыкла она. – Мы сейчас уезжаем.
– Далеко?
– А вам какое дело? – отзывается мать.
– К бабушке, – вздыхает сын.
– Бабушка – это святое, – соглашаюсь я. – Но пока вы соберетесь, я успею прибить мою любимую вешалку.
– У нас еще кран течет, – входя в роль хозяина, сообщает Мишка.
– А ну, марш в свою комнату!
Удрученно вздохнув, Мишка плетется восвояси. Не люблю женщин, которые командуют мужчинами. Даже маленькими. В этом Кирилл прав: протяни палец – руку оттяпает по локоть. Но я молчу, а то, не дай бог, получу по башке вон той железной сковородкой. Вид у хозяйки уж больно воинственный. Интересно, она умеет улыбаться? Впрочем, мое дело телячье – починить эту дурацкую вешалку и убраться.
Примерно такие раздумья одолевают меня, когда, предоставленный самому себе, я ползаю по стене в обнимку с чертовой вешалкой. И чего я вчера сунулся? Эта дама прекрасно сладила бы с дюжиной монстров.
– Мам, – доносится из детской просительный шепот. – Может, не поедем к бабушке? В парке погуляем, снеговика слепим.