Я заметила бродягу боковым зрением и успела отскочить. Таня оказалась у меня за спиной, в лицо мне прилетел дым от ее сигареты. Когда я увидела этого бродягу, мое сердце ушло в пятки.
Его рука так и тянулась в мою сторону, напоминая телескопическую трубу, и становилась как будто все длиннее.
— Поможете, чем можно? — спросил он.
Я мгновенно ощутила свойственную подвыпившим женщинам смелость.
— Ну чего надо? А? — спросила я, повысив голос.
— Поможете?.. Сколько не жалко… — пробормотал бродяга сквозь искривленные, когда-то, возможно, порванные губы и выбитые зубы.
Я покосилась на его руку-клешню и ощутила приступ тошноты. Принесла же него нелегкая!
— Нет. Ничего нет, — сказала я, все еще храбро.
— Мелочь. Только мелочь.
Речь его была неразборчивой, да я и не пыталась понять ее. Бомжи у меня всегда вызывали чувство брезгливости и омерзения. Я ничего не могла с этим поделать.
Пока я смотрела на его руку, мне в голову пришла сцена из романа «Худеющий». Там главного героя встречает старый цыган и касается его пальцем, насылая страшное древнее проклятье. Я ощутила себя героиней книги — до того было глупо. Сцена, казалось бы, рядовая, тривиальная: сказал, что нет ничего, и уходи… Но меня охватил испуг. Я даже колени подогнула, совсем забыв про Таню у себя за спиной.
Танька, она решительная. Выступив из-за меня, она протянула бродяге руку, в которой были зажаты медные десятчики.
— Держи, — сказала она.
Я хотела крикнуть, чтобы она не прикасалась к его руке, но она этого и не сделала. Просто ловко ссыпала мелочь в его ладонь. Я ощутила облегчение, хотя и недолгое.
Бродяга стал засовывать деньги в карман и глядеть на меня так, словно я была прозрачная, стеклянная.
— Ты потеряешь глаза. Тебе будет больно. Ты будешь очень бояться…
Я не могу ошибаться, потому что с этих слов вся моя жизнь покатилась в тартарары. Он сказал именно это, слово в слово, и его речь была ясная, без шепелявости и сопения.
У меня промелькнула мысль, что это точно какая-то дурацкая, кем-то придуманная история. Что он там мелет? Интересно, что я ему сделала?.. Я сунула руку в карман, и мне попались ключи, холодный металл, прикоснувшийся к пальцам, придал мне уверенности и прояснил сознание. Алкоголь в крови уже не делал меня отважной и наглой, способной ответить хлестким словом на любой выпад. Снова я такая, какая есть. Я могу заплакать, если меня оскорбят, могу ненавидеть себя за нерешительность и восхищаться тем, как Таня умеет себя вести. А также завидовать ей.
Она взяла меня за локоть и сжала.
— Все, хватит.
Эти слова были обращены к бродяге. И тут он повторил то, что сказал в первый раз, с той же самой интонацией — с полной отрешенностью, но в то же время будто понимая, как нелепо это звучит: