— Почему не будет? — удивился заместитель министра.
— Изменится что-нибудь, — ответил финансист, — у нас за последние семь лет семь правителей поменялось.
— А если не изменится? — спросил генерал. Финансист не ответил, кажется, он начал засыпать. Это разозлило заместителя министра. Он вскочил на ноги и, подойдя к кровати своего соседа, резко потряс его за плечо.
— А если не изменится? — переспросил военный.
— Слушай, что ты от меня хочешь? — разозлился финансист. — Дай мне спокойно поспать. До суда еще далеко, столько месяцев пройдет.
— Это по твоему делу столько месяцев ждать, а по моему они уже заканчивают, — заорал генерал.
Финансист, поняв, что ему все равно не дадут вздремнуть, вздохнул и сел.
— Зачем просто так говорить, — укоризненно сказал он, — поэтому вы, военные, все проигрываете. Все языком можете говорить, а когда до дела доходит, ничего сделать не можете.
— Это ты мне говоришь? — разозлился генерал. — Я три деревни отбил, и ты смеешь мне такое говорить?
Финансиста не смутила столь бурная реакция. Он почесал волосатую грудь; поправил майку и сказал:
— Три деревни отбил, а три района отдал.
— Я отдал? — разозлился генерал. — Ты что мне говоришь?
— А кто переворот устроил?! — закричал вдруг финансист. — Кто все это придумал? Твои друзья. Зачем убрали законного президента? Это ведь вам он не нравился.
— Можно подумать, вам нравился наш президент. А вы убрали его, — сразу ответил генерал, — это ваши люди так радовались, когда он сбежал.
Спор грозился перейти в обычный политический спектакль, который оба заключенные давали раз в неделю. Обвиняя друг друга во всех возможных грехах, они обычно доходили до революции семнадцатого года, на которой останавливались, единодушно признавая её пагубный характер. Потом они мирились и дружно поедали совместные запасы. Но только до следующей стычки. Политические симпатии обоих были резко полярны, и тут нельзя было ничего сделать.
— Стойте, — вмешался грек, — это вы потом выясните, какой режим был лучше. Вы, генерал, кажется, говорили, что здесь нельзя сидеть сто лет. Я правильно понял вашу трезвую мысль?
— Да, конечно, — сразу ответил заместитель министра, — нам нельзя здесь столько ждать.
На этот раз финансист его услышал. Он снова почесал свою грудь и, кивнув лысой головой, быстро сказал:
— Конечно, вы правы.
— Это совсем другое дело, — спрыгнул со своих нар Пападопулос-Ионидис, — теперь вы говорите, как разумные люди. Какие будут предложения?
— Нам нужно отсюда выйти, — несмело сказал финансист.
— И как можно скорее, — прогрохотал генерал.