– Вперед на двух десятых! – послышалась сквозь гудение пушки команда капитана.
Это была предельная мощность, которая должна была довести продвижение подлодки до расчетной скорости – трех метров в час. Дальнейшее усиление работы дюз было бы бесцельно. Упругость и сопротивление пара возросли бы настолько, что оказались бы непреодолимыми для подлодки. Круглый раскаленный таран, повинуясь команде, с неимоверным упорством полез вперед. Вода должна была еще немного отступить под новым напором пара. Подлодка медленно продвигалась, все дальше и дальше проникая в ледяное тело айсберга. По всем отсекам машинного отделения корабля прозвучал сигнал о прекращении аврала. Все шло нормально, у машин и аппаратов должна была оставаться лишь обычная вахта.
Из всех люков стали подниматься в верхний, жилой этаж усталые, но взбудораженные до крайности люди. Никто не мог сейчас думать о койке в каюте, об отдыхе, о сне.
В коридоре запрещены были шум и громкие разговоры, и все спешили в красный уголок, перебрасываясь на ходу короткими восклицаниями, отрывистыми фразами.
Красный уголок сразу наполнился движением, шумом, звенящими под ровное гудение ультразвуковой пушки голосами. Даже спокойный, всегда немного флегматичный Скво-решня не мог устоять на месте. Его огромная фигура беспокойно мелькала то тут, то там, отдавливая попадающиеся на дороге чужие ноги. Но никто не обращал теперь на это внимания.
– Ой, будь ты неладен, медведь! Ну, что скажешь, Андрей Васильевич? А? Какова подлодка? – спросил, морщась от боли и пританцовывая на одной ноге, Крамер.
– Хо-хо-хо! Подлодка! Та яка ж вона, к бису, подлодка? Бона теперь не подлодка, а истинно сквозьледка! Чуешь? Сквозьледка! Сквозьледка! Хо-хо-хо!
В избытке восторга он тряс бедного Крамера, как медведь молодое, тонкое деревце.
Хохот прокатился по красному уголку;
– Сквозьледка!
– Сквозьледка!
– Браво, Скворешня!
– Вот это сказано правильно!
– Подлодка – сквозьледка! – визжал, заливаясь звонким смехом, Павлик.
Марат отошел в угол, и усталый, взволнованный, опустился в кресло. К нему подошел с пылающим лицом Козырев:
– Ну что, Марат? Как поживает твой хронометр?
– Так же, как и твой… – махнул рукой Марат. Козырев дружелюбно усмехнулся и присел на корточки
возле его кресла.
– Теперь, я так полагаю, можно уже не секретничать, – сказал он. – Не скажешь ли, что ты хотел предложить? Очень меня это… того… интригует.
– Отчего же? Конечно, можно… Я хотел предложить резать лед тросами, раскаленными электрическим током. Чтобы получились гигантские, во всю ширину ледяной стены, глыбы в виде скошенных, как клинья, фигур. Потом взрывами заставлять их скатываться, соскальзывать в воду. Дело пошло бы, кажется, быстро. А ты что придумал?