Брожу по дому, курю, включаю и выключаю музыку. Мне, признаться, немного не по себе. Вспоминаю наши с Веней посиделки при занавешенных зеркалах и его шутливую просьбу: ты хоть вызов-то пришли, если вернешься в свой зачарованный город. С удовольствием думаю, что проблем с небесным ОВИРом у Вени не возникло, да и зачарованных городов, очевидно, хватит на всех… Хотелось бы, конечно, хоть краешком глаза поглядеть: как он там? И какие, интересно, бездны таит в себе короткое слово «там», звучное, как удар африканского барабана…
Сейчас, когда я утомлен поездкой, обольщен сентиментальными воспоминаниями и по-человечески слаб, мне здорово не хватает Вениной дружеской лапы. Да и дом, в который никогда не вернется хозяин, – печальное зрелище. Но по большому счету я очень доволен. Ощущаю себя юным демиургом, который только что выдержал ответственный экзамен в каком-нибудь заоблачном ПТУ.
Так или иначе, но я, пожалуй, поживу тут еще несколько дней. Веня официально числится в отпуске – вот и славно. А мне сейчас требуется уединенное место для сна и почти неотличимого от него бодрствования. Выждать несколько дней, поглядеть, как теперь будет вытанцовываться моя новая жизнь; выяснить опытным путем, на что я способен и что мне пока не по зубам. Перекантоваться – вот как это называется.
Искупавшись, закинув дорожные вещи в стиральную машину и проделав еще несколько приятных, повседневных человечьих дел, решаю вдруг, что надо бы побриться. Ритуал, ввергающий меня в трепет, ибо бриться следует перед зеркалом. В последний раз мое отражение вовсе не соизволило явиться на свидание. Влом ему стало, видите ли. Дескать, какие могут быть формальности между своими? Только равноправные отношения, основанные на взаимном уважении к личной свободе партнера. Так что ты уж перетопчись, друже, пока я там, за стеклянной твердью, своими делами занимаюсь… Зараза.
Вот мне и любопытно: что оно сегодня выкинет?
Отражение появляется как ни в чем не бывало. Поначалу ведет себя вполне пристойно. Вертит головой, надувает щеки, скребет одноразовым станком щетинистый подбородок. Может ведь, когда хочет…
– Ты молодец, – вдруг говорит мой зазеркальный двойник.
Я к этому моменту как раз закончил издеваться над левой щекой и вознамерился приступить к правой.
Еще пару недель назад я бы, несомненно, порезался, заорал благим матом, убежал бы куда глаза глядят и наложил бы строжайшее табу на все отражающие поверхности. Но сейчас я воспринимаю дружескую реплику собственного отражения как должное. Мне тоже кажется, что я молодец. Чего уж там…