– Какая версия?
– Что автор этой книжки был когда-то на нашей выставке. Упер каталог. А потом, несколько лет спустя, решил, что имя покойника вполне может украсить еще одну обложку… И то верно: должно же ее хоть что-то украшать!
– Хорошая версия, – соглашаюсь. – Логичная. Если она меня не устроила, значит… Значит, была у меня, в голове дырявой, некая дополнительная информация. В компьютере и в бумажках ничего на эту тему нет. Жаль.
– Там какие-то посторонние люди указаны в качестве обладателей копирайта. Тогда, весной, ты решил их разыскать. Удалось тебе это или нет – не знаю. Ты не рассказывал, а я не спрашивал, ибо занят был. Да и виделись мы реже, чем хотелось бы. Совсем не виделись, если называть вещи своими именами… Нет, лучше так: если называть вещи. И все, точка.
– Пусть будет точка, – соглашаюсь рассеянно. – И что – это все? Больше ничего не знаешь? Книжку-то хоть читал?
– Начал было… Прочитал пару страниц, не покатило.
Вид у Вени при этом виноватый. Словно бы это и правда моя книжка. Будто он хвалить ее должен. Идиотская ситуация.
– То есть ерунда? – уточняю.
– Да говорю же тебе: не знаю. Не покатило, и все. А после двух страниц мнение составить невозможно.
– Ну да… О чем хоть?
– Фэнтезюха, кажется… Да что ты меня расспрашиваешь? Дома сам почитаешь.
– Стрёмно мне, – признаюсь неохотно. – Сам не знаю почему, но… Жуть!
– Ну, у тебя сейчас период жизни такой стрёмный, – успокаивает меня Веня. – И у меня тоже. За компанию. Поэтому давай хоть пожрем спокойно, а?
– Давай, – вздыхаю. – По крайней мере, стоит попробовать…
Один под видом странника Гримнира, захваченный в плен <…> мучился между двух костров…
Потом уже, вечером, когда Веня доставил меня домой и отправился на некое, кажется, романтическое свидание, я довольно долго не решался открыть книжку.
Сперва от корки до корки прочитал газету, в которую она была завернута. Добив первую полосу, понял, что газеты я ненавижу – все, огульно, без разбору, как культурное явление, как повод для создания определенного рода текстов, как принцип их организации. Однако в сторону не отложил. Куда там! Обеими лапками вцепился в спасительное чтиво: обладание газетой словно каким-то непостижимым образом давало мне право оттягивать момент, когда придется открыть книжку под названием «Лабиринт». Именно что «придется». О таких понятиях, как «желаю», «жажду», «не терпится», – и речи не шло.
Я прекрасно понимал, что на самом деле не хочу получать ответы на бесчисленные свои вопросы. Что мечтаю оставить все как есть. Выбросить проклятую книжку в мусоропровод. Выпить коньяку и лечь спать. Проснуться, позавтракать, как-то скоротать время до вечера. Пожить еще недельку-другую у доброго дяди Вениамина, потом снять квартиру, спрятать блокноты, фотографии и прочие свидетельства забытой старой жизни куда-нибудь на антресоли, занять себя какой-нибудь полезной высокооплачиваемой деятельностью, с девушкой хорошей познакомиться и…