. Одним, то есть, словом. Без пробела.
Коротко взвыв от ужаса, тяну дверь на себя. Без толку. Уханье за спиной становится более искренним, в нем появляются теплые, издевательские нотки. Кажется, неведомое чудище от души потешается над моей глупостью. Это отчасти успокаивает. Думаю: возможно, я настолько смешон, что меня не съедят сразу. Пищи вокруг – завались, а хорошие комики – на вес золота, поэтому самый смешной персонаж всегда умирает последним, а то и вовсе не умирает, и это мой единственный шанс…
Ну то есть, честно говоря, ничего такого я не думал тогда, не до думанья мне было; забавная формулировка родилась позже, когда не только гипотетическая опасность миновала, но и восторги по поводу чудесного избавления схлынули. Но сознание собственной нелепости действительно оказало на меня благотворное действие. Я не то чтобы успокоился, но хоть в состояние контролируемой истерики эволюционировал. То есть перестал выламывать дверную ручку. И даже попытался найти и опробовать какой-нибудь альтернативный вариант поведения. Например…
Ну да. Естественно.
Секунду спустя я обнаружил, что, как всякий уважающий себя комический персонаж, тянул дверь не в ту сторону. Она открывалась не внутрь, а наружу, в полном соответствии с правилами пожарной безопасности.
Выскочив в коридор, я захлопнул дверь и для надежности навалился на нее спиной. Постоял, обливаясь холодным, шипящим, газированным потом. Прислушался. Вроде тихо. Смешливые обитатели преисподней не спешили снаряжать за мной погоню. И то верно: на кой я им сдался? У них там, если верить суровому Данту, и без меня такая VIP-тусовка собралась – закачаешься.
В адыгской мифологии <…> местопребывание богов.
Следующим номером программы у нас значилась внутренняя борьба. В красном углу – страстное желание убежать куда глаза глядят, оглашая окрестности жизнерадостным воем перепуганного младенца тридцати с лишним лет от роду. В синем углу, соответственно, топчется облаченное в махровый халат любопытство. Оно не рвется в бой. Ощущает себя боксером, которого по ошибке выпустили на ринг в составе другой весовой категории. И надо бы указать гражданам арбитрам на вопиющую их ошибку, но…
Обреченно махнув рукой, любопытство мое разоблачается, принимает боевую стойку и… побеждает нокаутом в первом же раунде, к изумлению публики и играющего тренера в моем лице.
Я, оказывается, храбрый. Я остаюсь.
И даже решаюсь приоткрыть следующую дверь.
Там хорошо. Там пахнет сандаловыми благовониями, сухими розами и морскими водорослями. В комнате почти нет мебели, зато пол устлан ковром и усыпан пестрыми подушками в духе «Тысячи и одной ночи». В ближайшем ко входу углу припаркован чайный столик на колесиках. Он немного выбивается из общего стиля, зато чертовски удобная вещь: вместо того чтобы тянуться за посудой и прочими предметами, ленивые гости могут добродушными пинками гонять полезную тележку от одного алчущего к другому. Вспоминаю, что у меня самого был когда-то подобный столик, только вот где, когда? Нет ответа. Очко достается команде соперников. И черт с ним, с очком…