Владимир Леонидович пригубил водку из стакана.
– Имени Анастасии Викторовны Луниной нет ни в одной из проверенных нами баз данных. Не зарегистрировано ее рождение. У нее нет родителей. Она никогда не ходила в школу. Не получала какое-либо специальное образование. Никогда не обращалась за помощью к врачу. Не делала крупных покупок. Даже билет на тот концерт, где вы встретились, она не покупала. Женщины по имени Анастасия Викторовна Лунина не существует.
Ворный снова глотнул водки.
– Хочешь сказать, я живу с мужиком?
Если бы Владимир Леонидович сообщил мне, что моя жена на самом деле трансвестит, прежде занимавший призовые места в силовом троеборье и сменивший пол всего за неделю до нашей первой встречи, я бы, наверное, удивился, но не расстроился. Все равно хуже, чем сейчас, быть уже не могло.
– Похоже, ты живешь с нано-репликой. Такой же, как Иегуди Менухин, на концерте которого вы познакомились.
– Ты просто не понимаешь, о чем говоришь, – я наклонился и прижал пальцы к вискам.
– Почему же. Вы там у себя, в закордонье, давно уже начали воскрешать мертвецов, создавая их нано-реплики. В «Диккенс Уорде» я сам видел нано-реплику Чарльза Диккенса. Выглядит как живой.
– Нано-реплики великих людей всего лишь воспроизводят внешнее сходство с оригиналом и некоторые способности, которыми они обладали при жизни. Нано-реплика Менухина может с точностью до ноты воспроизвести любое из произведений, исполненных великим скрипачом при жизни. Нано-реплика Пикассо с точностью до штриха воспроизведет любую из существующих картин великого художника. Но это только копии оригиналов, не способные к самостоятельному творчеству. Они не могут создать ничего принципиально нового, потому что действуют в строгом соответствии с заложенной в них программой. Нано-реплика Диккенса не может написать ни единой строчки, которой нет в произведениях ее прототипа. Можно сказать, что это роботы, созданные из плоти и крови.
– И почти ничем не отличающиеся от живых людей, – добавил Ворный. – Единственный их недостаток, они не могут существовать вне информационного поля, которое не только заставляет миллиарды уинов сохранять форму тел нано-реплик, но и руководит всеми их действиями.
– Да, это так, – кивнул я.
– Ну? – пристально посмотрел на меня Владимир Леонидович.
– Нет, – скорее не протестующе, а испуганно затряс головой я. – Нет! – я не хотел, не мог согласиться с той мыслью, к которой подвел меня майор Ворный. – Настя живой человек!
– Она жива ровно настолько, насколько ты готов в это поверить.
– Нано-реплики не способны принимать самостоятельные решения. Они лишены индивидуальности.