– Вот дурак! – злобно воскликнул Тронин и схватил собаку за ошейник.
Он дергал за него с такой силой, что пес, оторвавшись от земли, зависал в воздухе. Но даже в таком положении он не разжимал своих страшных челюстей.
Привлеченные шумом, поднялись со скамейки курившие в теньке мужики.
– Ты что, гад, людей собаками травишь? – мрачно спросил один из них у Тронина.
Другой в это время деловито вытаскивал из изгороди кол.
– Что – я? Что – я? – оправдывался Тронин, не переставая дергать пса за ошейник. – Он сам к собаке полез!
– А почему она у тебя без намордника? – с серьезным видом спросил мужик.
– Что-то не видел я у вас здесь собак с намордниками! – огрызнулся Тронин.
– Так наши собаки на людей не бросаются.
– Так он же сам!
– Ща я ему покажу! – Второй мужик выдрал наконец-то кол. – Уберешь своего кобеля или нет?!
– Да как я его оттащу?! – в отчаянии закричал Тронин.
– Ну ща я его успокою!
Мужик вскинул кол над головой.
Пронзительно взвизгнула раскрашенная жена Тронина.
– Погоди-ка, – остановил мужика с колом его приятель.
Он сломал с куста длинный гибкий прут, протянув через кулак, очистил его от листьев и, примерившись, хлестнул Наутилуса по глазам. Пес, завизжав, разжал челюсти и откатился в сторону от лежавшего на земле Сережика.
Тронин, выдернув из кармана поводок, защелкнул карабин на ошейнике бультерьера, схватил за руку жену и, обведя всех собравшихся быстрым злобным взглядом, зашагал прочь, увлекая за собой все семейство.
Возле Сережика уже, причитая, суетилась выбежавшая из магазина Алевтина, обматывала раненую руку платком.
– Как ты, Сережик? – спросил я.
– Нормально, – ответил он.
Голос и лицо Сережика были абсолютно спокойными.
Повернув голову, он посмотрел вслед уходящему семейству Трониных.
– Плохая собака, – сказал он.
– Точно, Сережик, – поддержал его мужик, вставляя кол на прежнее место в изгородь.
Сережик поднялся на ноги, аккуратно, как ребенок, прижал к груди перевязанную руку и, сунув за щеку протянутую Алевтиной карамель, пошел к дому.
Чуть позже я нашел Сережика в сараюшке на берегу реки. Он неподвижно сидел на полу, спиной к двери.
– Как рука, Сережик? – поинтересовался я.
– Нормально, – не оборачиваясь, ответил он.
– Болит?
– Нет.
– Давай я посмотрю, – предложил я. И для убедительности добавил: – Я в армии фельдшером был.
– Да не на что там смотреть. – Сережик наконец-то обернулся на меня. – Плохая собака, – сказал он тем же ровным, бесцветным голосом, что и возле магазина. – Не нужна она в деревне.
– Ну, я думаю, теперь-то ее уже не выпустят из дома, – постарался успокоить его я.