– На чьей бы стороне я не был, это ничего не изменит.
– Прекратите, – Гнутый дернулся, напугав хота. – И без вас тошно…
Снова все замолчали. Занялись своими делами, думая об одном.
До отбоя оставалось три часа.
Приказ зачитали на утреннем построении под звуки приглушенного Марша Героев, после того, как на плац с противоположных сторон были вынесены два флага: звездно-полосатый США и сине-золотой UDF. Громко и четко были перечислены поименно все погибшие. Таковых оказалось девятнадцать человек. Каждого наградили Орденом Мужества, троим присвоили новые звания. Посмертно. Объявили, что семьям героев незамедлительно выплатят полагающиеся компенсации, а прах погибших в запаянных цинковых урнах будет передан родным.
Что было в этих урнах на самом деле – никто точно сказать не мог. Экстерры, порой, не оставляли и костей от своих жертв. Только титановые жетоны с выбитыми номерами и с крохотной микросхемой цифровой идентификации.
Когда отзвучала речь, двадцать бойцов с винтовками в руках выступили из строя. Они передернули затворы, вскинули стволы к небу и спустили курки.
Под треск выстрелов солдаты обнажили головы.
Форпост номер восемьсот шестьдесят три понес первые потери.
И никто не сказал ни слова об умершем в госпитале Ниецки; никто не вспомнил о первой жертве рядового Некко.
Внеочередное занятие по тактике вел лейтенант Уотерхилл. Впрочем, рассказывать известные, многократно повторенные вещи он не собирался. Он хотел просто поговорить со своими бойцами.
– Капрал Ягич!
– Рядовой, сэр, – напомнил Гнутый, поднимаясь с места, понимая, однако, что лейтенант не ошибся.
– Вам присвоено временное звание капрала. С сегодняшнего дня вы назначаетесь командиром отделения.
– Есть, сэр! – Гнутый щелкнул каблуками. – Извините мое любопытство, но что со Зверем, сэр?
– Не знаю, капрал. Можете сесть.
Гнутый не спешил опуститься на удобное кресло:
– Еще раз прошу извинить меня, сэр, но мы все беспокоимся.
– Я тоже, капрал. Садитесь… – Лейтенант был спокоен. Зато сержант Хэллер пыхтел от сдерживаемого негодования.
Гнутый словно раздумывал. Он уставился в потолок, отделанный белым пластиком.
– Еще какие-то вопросы? – поинтересовался лейтенант, и сержант Хэллер фыркнул, будто разъяренный бык.
– Нет, сэр, – чуть помедлив, ответил Гнутый. Продолжая смотреть в потолок, он медленно опустился на свое место.
– И еще одна новость сегодня, – сказал лейтенант. – Семь человек из нашего взвода, уничтожившие раскрывшееся яйцо, получили благодарность с занесением в личное дело.
– Я так мечтал об этом, – пробормотал Рыжий, и сидящий рядом Цеце хмыкнул.