– Какого?
– Большого. Бородатого.
– И что он здесь делал?
– Сначала ел. А потом заснул.
– Когда вы его видели?
– Давно, – сказала девочка.
– Вчера, – сказал ее старший брат.
– И куда он делся?
– Мы не знаем. Сегодня его здесь не было.
– И часто сюда приходят дядьки? – поинтересовался Гиз.
– Часто, – сказала девочка.
– Иногда, – ответил ее брат.
– Этот дядька… Он был страшный? Он вас напугал?
– Нет… – Девочка задумалась. – Когда он спал, я хотела подергать его за бороду.
– Понятно, – пробормотал Гиз, посмотрев на бесчувственного Эрла. – Обычный бродяга, у которого нет денег, чтобы заплатить за ночлег… Вот что, ребята, – повернулся он к детям, – нечего вам здесь делать, бегите-ка домой. Маме вашей я ничего не скажу, а вы пообещайте мне, что больше сюда не прийдете.
– Обещаем, – неуверенно сказала девочка.
– Обещаем, – бойко ответил ее старший брат. А младший, размазав слезы по щекам, молча кивнул.
– Вот и хорошо, – сказал Гиз, не сомневаясь в том, что подобные обещания дети давали уже не раз. – Не то что бы я вам не верю, но все же, давайте-ка я вас провожу. На всякий случай… – Он подошел к Эрлу, потряс его за плечо: – Эй, друг! Вставай! Слышишь меня? Все уже кончилось, мы, как всегда, победили! Теперь пора уходить!..
Эрл тихо застонал и открыл глаза.
Они впятером покинули заброшенный дом. Продравшись через крапиву и малинник, перебравшись через жерди старой изгороди, вышли на дорогу.
– Ну, до свидания, – сказал Гиз детям. – Сегодня вечером я к вам загляну. Ждите.
– Вы не скажете маме, что мы играли в доме? – в который уже раз спросил курносый паренек.
– Не скажу. Даю слово!
– А еще мама не велела с вами разговаривать, – поделилась девочка.
– Это еще почему? – спросил Гиз.
– Она сказала, что вы почти как мертвяк.
Гиз хмыкнул, усмехнулся криво, почесал в затылке. Пробормотал:
– А у вас умная мама… Все верно сказала…
Селяне были здорово напуганы.
Обычный путник, проходя через деревню, наверное, ничего особенного не заметил бы. Крестьяне, как всегда, занимались своими делами. А дел у них хватало: середина лета – пора сенокоса. С самого раннего утра, пока солнце еще не поднялось высоко, не высушило росу, пока не очнулись мухи и оводы, пока воздух свеж, они с косами на плечах, с рогатинами и граблями шли на луга – словно бойцы, собирающиеся на бой.
Косьбу заканчивали к полудню, возвращались домой, обедали. Потом снова уходили работать – надо было шевелить подсыхающую траву, уже готовое сено сгребать в копны, везти на сеновал. То, что не поместится под кровлей – валить в скирды…
Крестьяне торопились – их подгонял страх. Гиз чувствовал это.