— Друг ты или нет, приятель, — продолжал сержант угрюмо, — это для меня все равно, а только говори скорей свое имя, если не хочешь чтобы с тобой случилось несчастье!
— Ну, ну! Не сердитесь пожалуйста, я, кажется, не сказал вам ничего такого, за что можно было бы обидеться. Ну, да ладно! Я не стану с вами спорить, всякий волен думать, что хочет. Меня зовут Змеей. Вы непременно хотите, чтобы я сказал вам свое имя, которое вы знаете так же хорошо, как и я сам, потому что именно вы, если только мне не изменяет память, и наградили меня в веселую минуту этим милым прозвищем… Я с тех пор благоговейно ношу это имя. Надеюсь, вы довольны?
Слыша эти слова, произнесенные с веселой иронией, солдаты расхохотались, даже сам сержант, несмотря на свой угрюмый вид, по-видимому, несколько повеселел.
— Очень хорошо, — продолжал он, — а теперь скажи мне, зачем явился ты сюда, где в тебе никто не нуждается, господин Змея?
— Я, ровно ни за чем…
— А! Ну, в таком случае, приятель, доставь же мне удовольствие, повернись ко мне спиной и живо убирайся отсюда на все четыре стороны!
— Так-то вы меня принимаете, сержант? А еще мы с вами старые знакомые…
— Вот поэтому именно я и поступаю с тобой так, милый мой друг. Тебя здесь слишком уж хорошо знают. Вот что…
— Ах, очень жаль, сержант, право, честное слово! И если бы это зависело только от меня, ручаюсь вам, что после такого нелюбезного приема я сию же минуту ушел бы отсюда.
— А я еще раз советую вам это сделать и как можно скорее, если вы не хотите, чтобы через пять минут ваша блуза была полна перебитыми костями.
— Я в отчаянии, сержант, что не могу исполнить вашего желания, — сказал проводник насмешливо, — но, повторяю вам, к сожалению, это не от меня зависит.
— А! Так от кого же это зависит, позвольте вас спросить, милостивый государь?
— Черт возьми, сержант! Да от тех двух кавалеров, которых вы, конечно, видите вон там на тропинке!
— Вы все отправитесь отсюда вместе, если эти господа принадлежат к числу ваших знакомых, а может быть, даже и друзей, то они, наверное, не лучше вас.
— Берегитесь, сержант, — перебил Змея, — я, при всем моем нежелании оскорбить вас, должен заметить вам, что вы собираетесь совершить колоссальную глупость, мой милый.
— Черт! — вскричал сержант, сморщив свои густые брови, — ты смеешься надо мной, негодяй!?
— Вовсе нет, я только хочу дать вам добрый совет, вот и все; вы почему-то назвали меня сейчас насмешником, а между тем, я говорю совершенно серьезно.
— А-а! — отвечал сержант, на которого против воли, видимо, действовал уверенно-насмешливый тон его собеседника, — значит, эти всадники важные лица?