Заканчивалось письмо просьбой написать как можно скорее.
Ладно. Я засунул тетрадный листок в карман и взялся за трубку. Леня Куриц меж тем уже отрезал страницу и теперь поднял ее к свету.
Вдруг – громко цыкнул зубом от удовольствия.
– Привет-привет, – быстро сказал он, не поворачивая головы. Он, по-моему, только что меня заметил. – Ты, кстати, уверен, что это было именно сердце? Ну, которое, помнишь, «скользко– холодное и сокращалось-растягивалось»?..
Я пожал плечами:
– Откуда я знаю…
– А отождествление со Зверем у тебя было полное?
– Полнее некуда…
Отвечая ему, я одновременно набирал номер. Послышались длинные уверенные гудки, но на том конце трубку упорно не брали. Впрочем, это еще ничего не значило. Маргарита могла в ярости просто выдернуть телефонный провод. А могло быть, кстати, и так, что отключена вся линия.
– Сегодня связь есть? – спросил я у Лели.
Она кивнула на аппарат:
– Пока работает.
– А в моем районе не слышала?
– Ну это надо выяснить у связистов. Да!.. – Она подняла руку и быстро-быстро, нетерпеливо пощелкала пальцами. – Да! Забыла. Тебя тут добивается какая-то женщина. Охрана ее остановила: нет пропуска, но она просила тебе передать, что будет ждать возле выхода.
– О, черт! – сказал я.
Вероятно, это и была Маргарита. Все-таки притащилась сюда.
С ума сошла.
Сердце у меня бешено заколотилось.
– Куда ты?.. – с любопытством, даже оторвавшись от лицезрения текста, спросил Леня Куриц.
Я на секунду остановился, придерживая створку дверей:
– Включи тревогу!.. Вызови дежурное подразделение!..
Задребезжал резкий звонок, замигал, сигнализируя об опасности, свет в коридоре. Уже отворачиваясь, я еще успел заметить, как Леля усиленно нажимает какие-то кнопки на пульте, а подброшенный, точно пружиной, Куриц пытается ухватить выскользнувший у него из рук фолиант. Толстенная черная книга медленно, как в невесомости, переворачивается.
Впрочем, все это было уже где-то далеко позади. Я скатился по лестнице и перебежал вестибюль, нырнув в подкову металлоискателя. Кажется, в этой подкове что-то заверещало. Медленно, опять же, как в невесомости, всплывал из-за барьера дежурный с нарукавной повязкой. Тяжелые дубовые двери еле сдвигались. Хлынуло солнце. Дохнули в лицо душные асфальтовые испарения.
Я, вероятно, на всю жизнь запомню эту картину. Справа от меня располагалась стоянка служебных автомобилей: среди беспорядочно приткнувшихся легковушек выделялся своей массивностью зеленый фургон явно военного вида, а немного левее него, где проход к зданию в целях безопасности был огорожен, трое рослых охранников, держа кверху дулами автоматы, препирались с чрезвычайно вальяжным и осанистым человеком, одетым в роскошный камзол старинного времени. Рядом с ними пофыркивала ноздрями серая в яблоках лошадь. Значит, «мумия». Забрел, по-видимому, не в свой сектор. Но однако, если уж быть совсем точным, то они в этот момент вовсе не препирались, а, напротив, разинув рты, уставились на здание горисполкома. Вальяжный человек, по-моему, пытался креститься. За цветастым поясом у него был, как топор, вычурный пистолет устрашающе громадных размеров. Таким пистолетом только лупить врага по лбу. Больше я никого не видел и поэтому на какие-то доли секунды испытал легкую радость. Правда, всего лишь – на какие-то доли секунды. Потому что уже в следующее мгновение выскочила из-за фургона, вероятно, укрывавшаяся там Маргарита и, размахивая поднятыми над головой руками, устремилась в мою сторону.