— Так, — проговорил граф, — но почему же вы разошлись с ним?
— Боже мой! Кабальеро, мы разошлись, как это бывает между лучшими друзьями, вследствие недоразумения.
— Отлично! Он вас прогнал?
— Почти что так, должен сознаться.
— Давно вы разошлись с ним?
Леперо прищурил правый глаз.
— Нет, — ответил он.
— Можете вы показать дорогу туда, где он в настоящее время находится?
— Когда угодно.
— Отлично. Далеко это отсюда?
— Нет, но простите, кабальеро, давайте все по порядку.
— А именно?
— Сколько вы мне дадите, чтобы узнать, где находятся дон Марсиаль и донья Анита?
— Двести унций.
— Идет.
— Вот они.
Граф подошел к железному ящику в углу залы, достал оттуда несколько пригоршней золота и передал его леперо.
— С вами приятно иметь дело, — проговорил Кукарес, присоединив новые золотые к прежде положенным. — Вот теперь вы сами, вероятно, согласитесь, что я был прав, говоря, что пришел оказать вам услугу.
— Это правда, и я вам очень благодарен. Так где же донья Анита и дон Марсиаль?
— Они в миссии Сан-Франциско. А теперь я прошу у вас позволения покинуть вас.
— Нет, я не дам пока этого позволения.
— Почему же?
— По двум причинам: во-первых, потому что, хотя я и питаю полное доверие к вам, я еще не убедился, что вы говорили мне правду.
— О! — проговорил леперо, и тоном, и жестом показывая, что в правдивости его слов не может быть ни малейшего сомнения.
— Это верно, это верно, я это хорошо знаю, но что вы хотите, я по природе очень недоверчив.
— Хорошо, я останусь. Но в чем заключается вторая причина?
— Вот в чем: теперь я, в свою очередь, хочу попросить вас об одной услуге.
— За плату?
— Ну, разумеется.
— К вашим услугам.
— Я вам дам сто унций, если вы проведете меня к моему сопернику.
— Caspita! — вскричал леперо.
— Еще сто унций, — повторил граф.
— Я понимаю. Сто унций — это прекрасная вещь! Но видите ли, кабальеро, я, во-первых, костеньо, житель берега, а, во-вторых, леперо. Жизнь в пустыне мне не подходит, она вредна для моего здоровья. Я дал себе слово бросить ее. Дорога отсюда в миссию Сан-Франциско трудная, надо идти по настоящей пустыне. Нет, это невозможно.
— Досадно, — холодно проговорил граф.
— Да.
— Так как я хотел предложить вам не сто, а двести унций.
— Ну? — насторожившись, переспросил его собеседник.
— Но так как вы отказываетесь — ведь вы отказываетесь, не правда ли? — то я, к моему сожалению, вынужден вас расстрелять.
— Неужели?! — с ужасом воскликнул леперо.
— Конечно, — продолжал граф невозмутимо. — Послушайте меня, любезнейший, вы очень ловкий человек, и если вы нашли в этом деле две стороны, то, кто вас знает, может быть, вы найдете и третью.