— Блаз! — подозвал асиендадо своего управляющего. — Кликни-ка этого индейца, который едет впереди, эти черти краснокожие знают пустыню как свои пять пальцев. Он будет служить нам проводником, с ним мы не заблудимся.
— Это верно, — заметил граф, — в этих проклятых песках нет ничего легче, чем потерять направление.
— Ну, ступай, догони его.
Капатас пришпорил лошадь. Подъехав к одинокому путнику, он приложил рупором руки к губам и крикнул:
— Эй, хосе!
В Мексике все индейцы, сделавшиеся мансос, то есть оседлыми, называются хосе и отвечают на этот призыв, ставший для них нарицательной кличкой.
Индеец обернулся.
— Чего надо? — спросил он, сохраняя полную невозмутимость.
Это был тот самый индеец, которого мы видели в Гуаймасе перед домом дона Сильвы, внимательно следивший за приготовлениями к отъезду.
Каким образом очутился он здесь, случайно или нарочно? Никто не мог ответить на это.
Блаз Васкес, капатас дона Сильвы, слыл человеком уже издавна хорошо знакомым со всеми хитростями индейцев, так же как с характером и нравами диких зверей, с которыми он одинаково часто сталкивался, охотясь за теми и другими. Он оглядел путника инквизиторским взглядом, который тот вынес с полным спокойствием. Голова его была боязливо наклонена, руки беспомощно лежали на шее ослика, оголенные ноги болтались по обоим бокам животного. Словом, это был тип мансоса, в полной мере переделанного гибельным влиянием белых людей.
Капатас с недовольным видом тряхнул головой, его проницательный взгляд ничего не открыл ему, поэтому он обратился к индейцу с прямыми вопросами.
— Что ты делаешь здесь один, хосе?
— Еду из дель-Пуэрто, я был там плотником. Я жил там месяц, немного заработал, как мне хотелось, и теперь еду домой в деревню.
Ни малейшего сомнения не могли возбудить эти слова, все яки поступают таким образом. Да и к чему бы человеку этому обманывать капатаса? Он был один и безоружен. Напротив, караван был многочислен и состоял из преданных людей. Чего опасаться этого индейца?
— А много ты заработал? — продолжал расспросы капатас.
— Да, — с торжествующим видом ответил индеец, — пять пиастров, да потом еще три.
— Ого, хосе, да ты богач!
Яки неопределенно улыбнулся.
— Да, у Тибурона есть деньги.
— Тебя зовут Тибурон? — с презрением переспросил капатас. — Скверное имя. 22
— Почему же? Бледнолицые дали его своему красному сыну, он находит его хорошим, так как дали его бледнолицые, и он хранит его.
— А далеко твоя деревня?
— Если бы у меня была хорошая лошадь, я доехал бы за три дня. Деревня Тибурона находится между Рио-Хилой и Гетцали.