— Что в наиболее выгодном для Города случае сделает Корсон Бойл? Сменит ценник в продовольственных магазинах. Не лучше ли уж сменить его самого?
Моя реплика не испугала и не удивила меланхоличного Оливье. Он просто обдумал ее и спросил:
— А на кого? Одного убили, придет другой. Какая разница?
«Соображает, — подумал я. — Трезвый ум. Такого не соблазнишь романтикой покушения».
— Сменить всю клику, — сказал я вслух.
— С чем? С луками против автоматов?
— Найдутся и автоматы.
Оливье снова замолчал, размышляя.
— Трудно, очень трудно, — вздохнул он.
— Такие победы легко не даются, — сказал я и покраснел: ну и штамп!
Хорошо, что хоть Оливье не смотрел на меня, а быть может, и не вслушивался. Он просто молчал. Я почти догадывался, что с ним происходит: он выбирал «с кем?». С нами или остаться нейтральным? И я почти предугадал вопрос, который наконец последовал:
— Что же мне делать?
— Пока жив — молчи. И помни: пока молчишь — жив.
— Угрожаешь?
— Не я. Твое же начальство тебя не помилует. За одни раздумья.
— А где Шнелль? — вдруг спросил он.
— Лежит в лесу под придорожным кустом, если лисы не съели.
— И Губач?
— Я уже говорил тебе. Забыл или жалеешь?
— С ума сошел! Как справился?
— Пощелкали. Я разгадал их тактику сразу после Си-центра.
— А если начнется следствие?
— Скажу правду. А ты подтвердишь, что слышал, как они договаривались меня прикончить.
Вовремя вспомнил Оливье о Шнелле, вовремя я подсказал ему легенду.
Дверь с грохотом распахнулась от удара ногой, и в дежурке появился сам Корсон Бойл. Он был в парадном мундире, но в грязных сапогах — должно быть, ехал верхом. Судя по красноватым белкам и воспаленным припухлостям под нижними веками, он производил впечатление кутилы или картежника, смахнувшего со счетов еще одну бессонную ночь. Но он не был ни тем, ни другим — значит, что-то случилось все-таки, если даже розовые щеки его подтянулись и посерели.
— Оставь нас, — бросил он Оливье.
Тот вышел. Корсон Бойл прошел мимо, искоса и, как показалось мне, без прежнего дружелюбия взглянул на меня. Он сел в мое кресло и кивком указал на противоположный стул:
— Садись.
Я сел.
— Кто вчера привел последнюю машину? — рявкнул он, как выстрелил.
Я вскочил:
— Я.
— Можешь отвечать сидя. Кто был в патруле?
— Шнелль и Губач.
— Кто это — Губач?
— Патрульный из Майн-Сити.
— Почему переведен сюда?
— Заключенные вынесли ему смертный приговор.
— Где оба?
— Убиты.
— Кем?
Мне показалось, что он все знает, и я пошел напролом:
— Мной. Я убил обоих, защищаясь на первых километрах лесной дороги.
Бойл, должно быть, не ожидал такого ответа. Он пожевал губами и спросил уже мягче: