— Этьен знает о вашем приходе?
— Все то, что он знал, он уже выдал.
— Я вас предупреждал.
— И я, — сказал я.
Фляш смущенно погладил фальшивые баки.
— И счетные машины иногда ошибаются. Все ему верили.
— Джемс внизу? — спросил я у Мартина.
Мартин отвернулся.
— Джемс уже на пути в Майн-Сити, если только остался жив, — проговорил Фляш с такой горечью, что мы только сейчас поняли, как тяжело переживает он новый провал.
— Что-нибудь уцелело?
— Все вывезли — и шрифт и бумагу.
— Как же они нашли? Мы загрунтовали все стыки.
— Всегда найдешь, если знаешь, где и что надо искать.
— Газета выйдет, — сказал Зернов.
— Знаю, — усмехнулся Фляш, — я даже успел поговорить с ее новым редактором.
По коридору за стеной знакомо застучали тяжелые сапоги. Одним прыжком Фляш очутился на подоконнике.
— Окно выходит в переулок. Под нами балкон. Все уже освоено, — сказал он тихо. — Задержите его, если это за мной.
В дверь постучали. Я открывал медленно-медленно, умышленно возясь с замком.
— Ключ не поворачивается. Минутку.
За дверью ждали. Кто? Дольше тянуть было нельзя, и я, выпятив расшитую золотом грудь, открыл наконец дверь.
У входа стоял галунщик.
— Лейтенант Ано? — вежливо спросил он.
Я важно кивнул, хотя и не был лейтенантом. Когда это меня произвели?
— Войдите, — пригласил я его.
Что еще можно было сказать — я попросту тянул время.
Но он даже не вошел в комнату.
— Поторопитесь, — козырнул он. — Вас ждут, лейтенант.
Бессмысленно было спрашивать, кто меня ждет в этот безумный, безумный день. Но я не торопился, я еще пошел к окну.
— Порядок, — шепнул Зернов. — Ушел благополучно.
— Слава Богу, — сказал я по-русски.
— Какому? Христианскому или буддийскому?
— Все равно. Меня тоже коснулась его десница. Становись во фрунт, Боря. Я уже лейтенант.
— И лейтенантов здесь ставят к стенке.
— Знаю, перспектива не увеселяет.
— Не дрейфь. Юрка, и возвращайся, как только сможешь, — подал голос Дьячук. — Будем ждать.
— Будем ждать, — повторил по-английски Мартин. — Я все понял, Юри. Перевода не надо.
Как хорошо, когда у тебя такие друзья! Может быть, потому мне хотелось сесть верхом на лестничные перила и, как это делают все мальчишки, съехать вниз. Но лейтенанту это не полагалось.
А меня действительно они ждали — спать никто не спал, когда я вернулся ночью уже во время комендантского часа. Вернулся, как и выехал, верхом, с тем же сопровождающим, который и увел моего взмыленного коня.
Встретили меня молча и настороженно. Говорить должен был я. И я сказал что-то весьма торжественное о шаге, еще более приблизившем нас к поставленной цели. А потом пришлось описать этот длинный и неожиданный трехчасовой шаг.