Фартинг прищурился, утерев рукой кровоточащую губу.
– Полагаю, как гостю мне лучше согласиться с подобным вердиктом, дабы пощадить уязвленное самолюбие хозяина.
– Уязвленное самолюбие? – прошипел Гэмел.
– Я же сказала, хватит. – Леди Эдина сердито взглянула на них. – Раз вам не нравится, что я объявила вас обоих победителями, будем считать, что вы оба проиграли. Незачем избивать друг друга до потери сознания, чтобы убедиться в этом.
– Они достойны друг друга, – сказал лорд Уильям, подойдя к жене.
– Да, парни, – добавил лорд Магнуссон, присоединившись к ним, – это была хорошая схватка. Немного спорта – это неплохо.
– Парни? – Фартинг изогнул свои разбитые губы в слабой улыбке. – Мне двадцать семь лет, отец.
– Нет нужды напоминать мне об этом. Твой возраст я знаю так же хорошо, как собственный. Но ты останешься для меня парнем, даже когда подаришь мне внуков.
– Да, – согласился лорд Уильям, рассмеявшись, – и еще долго после этого.
Гэмел нахмурился, недоумевая, почему лорд Магнуссон заговорил о внуках, но затем решил, что тот не в курсе увечья сына. Понятно, что Фартингу трудно признаться отцу, что он не может иметь детей. Повернувшись к Шайн, он схватил ее под руку и притянул к себе, не обращая внимания на ее недовольную гримасу.
– Раз уж речь зашла о внуках, – сказал он, – ты не мог бы найти священника, отец?
– Священника? – переспросила Шайн, изумленно уставившись на него.
– Да, священника.
Прежде чем она успела ответить, Фартинг схватил ее за другую руку и притянул к себе.
– Что за привычка предъявлять права на то, что не принадлежит тебе?
– Тебе она тоже не принадлежит и никогда не принадлежала. – Гэмел дернул ее к себе. – Это проверено и доказано.
Вырвавшись, Шайн замахнулась тяжелым ведром на обоих мужчин, но, к ее разочарованию, они оказались достаточно проворны, чтобы уклониться.
– Перестаньте тянуть меня в разные стороны, пока не разорвали на части. Вот тогда священник действительно понадобится.
– Священник нужен сейчас, – рявкнул Гэмел. Выхватив ведро из ее пальцев, он отбросил его прочь и снова притянул ее к себе.
Когда Фартинг попробовал проделать то же самое, Катриона вытащила кинжалы, которые она украла у них.
– Я сказала, чтобы вы прекратили это, иначе вам придется испытать на собственной шкуре остроту своих кинжалов. Зачем тебе понадобился священник? – требовательно спросила она, повернувшись к Гэмелу.
– Чтобы жениться на тебе.
Хотя Шайн догадывалась, каков будет ответ, она испытала потрясение. Большая часть ее существа ликовала, упиваясь мыслью о браке с Гэмелом. Его слова успокоили ее душу, терзавшуюся опасениями, что его чувство к ней – всего лишь мимолетная прихоть, удовлетворенная и забытая. И тем не менее она подавила порыв согласиться, повинуясь глубокой внутренней потребности выполнить свою старую клятву. Она должна быть свободной, чтобы вернуть свое наследство и отомстить, иначе она никогда не избавится от страха, в котором жила столько лет.