– Что-то случилось, Уилл?
У него было заплаканное лицо. Она заметила, что глаза опухли, а красные пятна на щеках могли появиться оттого, что она поймала его у двери, когда он не решался позвонить.
Вместо ответа он дрожащим голосом сказал:
– Иду, и все, я иду. – И выскочил на улицу, хлопнув внешней дверью – очень нетипичное поведение для Уилла.
Инес не знала, что и думать об Уилле. Но она убедила себя в том, что он просто опаздывал к Бекки или забыл ей что-то купить – да, скорее всего. Она вернулась к фильму, к своей любимой сцене, в которой Форсайт просыпается утром и ему кажется, что смерть жены ему просто приснилась. Как часто с ней случалось то же самое!
Выбежав на Стар-стрит, чтобы перейти на Эджвер-роуд, Уилл услышал, как хлопнула дверь, и забеспокоился, не расстроится ли Инес, что он так грубо ушел. Он не хотел. Инес у него стояла на втором месте после Бекки, он ценил ее хорошее отношение и, хотя он этого и не осознавал, ее защиту. От волнения он чуть замедлил шаг, но возвращаться не стал. Он задержался у двери Инес, потому что хотел попросить ее позвонить Бекки. Ведь сам он просто не знал, как это делается. Но Инес смогла бы, и спросила бы, почему Бекки его не пригласила, и где она была, и что случилось. Однако в последний момент он не выдержал и решил сам пойти к Бекки, на Глостер-авеню, пойти пешком, хоть это было довольно далеко. Сокровища Шестой авеню уже вылетели у него из головы, словно их никогда не существовало.
Он только через час добрался до дома, где на первом этаже жила Бекки. Часы показывали уже без пятнадцати два, а он очень плохо позавтракал и еще не обедал. Его всегда отменный аппетит совсем пропал. Он вернется, как только Уилл найдет Бекки и окажется в ее квартире. Но никто не открыл ему дверь, когда он нажал на кнопку звонка, вторую в нижнем ряду, где на красном ярлычке написано ее имя. Он все звонил и звонил. Она не могла уйти, но дома ее не было. Ему не хватало воображения, чтобы представить себе, где она может находиться сейчас, но ему стало очень плохо уже от одной мысли, что ее нет дома, где она должна быть всегда. Как заложница его любви, она обязана находиться в этих комнатах, думать о нем, ждать его.
Оставалось одно. Дожидаться ее прихода. Сидеть на ступенях и ждать. Он бы сел на какую-нибудь скамейку, но скамейки не нашлось, были только ступени. Он сел на крыльцо и стал ждать, пригретый весенним солнцем. Мимо, возвращаясь с перерыва на обед, прошла соседка, неуверенно пробормотав: «Добрый день». Мужчина и женщина, живущие в этом подъезде, перешагнули через Уилла, который задремал. Гость, приглашенный на чай в квартиру номер три, старательно его обошел, решив, что Уилл просто бродяга.