Все изменяют мелочи. В один слякотный январский день миссис Гивингс зашла в торговый центр, и в отделе домашних питомцев взгляд ее упал на нечистокровного персикового щенка спаниеля. Она его тотчас купила, чувствуя все нелепость своего поведения, поскольку в жизни не совершала столь импульсивных и глупых поступков.
Какая же это была радость! Естественно, он доставлял массу хлопот — приучить делать дела на газетку, изгрызенная мебель, глисты и прочее; воспитание любимца требует кропотливой, усердной работы, но она себя окупает.
— Перевернись! — В джурабах миссис Гивингс по-турецки сидела на ковре. — Перевернись, малыш!
Она чесала ему мохнатое брюхо, и пес, суча в воздухе всеми четырьмя лапами, елозил на спине и растягивал черные губы в восторженной ухмылке.
— Хорошая собачка! Кто у нас такая мокроносая прелесть? А? Это мы! Это мы!
Щенок больше чем кто-либо или что-либо помог ей пережить зиму. С приходом весны ожил ее бизнес, отчего всегда казалось, что жизнь начинается заново. Но ждало одно испытание — дом Уилеров. Страх перед неизбежной встречей с Фрэнком у нотариуса был так велик, что накануне миссис Гивингс не спала ночь. Однако неловкости почти не было. Фрэнк держался с достоинством и сердечно — «Рад вас видеть, миссис Гивингс», — говорил только о деле и ушел, едва подписал бумаги. Возникло ощущение, что со всей этой историей покончено раз и навсегда.
Месяца два дел было невпроворот: милые старые дома, презентабельные новостройки и поток приезжих, которые хотели и заслуживали чего-нибудь действительно стоящего, ибо не опускались до мелочной торговли. Столь насыщенного сезона еще не бывало, и миссис Гивингс по праву гордилась собой. После долгого напряженного дня короткий вечерний отдых был еще сладостнее.
Помимо забав с песиком и болтовни с Говардом, отдохновение приносила простая созидательная работа по дому.
— До чего же уютно, правда? — чудесным майским вечером спросила миссис Гивинс.
Подстелив газеты, она лачила стул. Пресытившись «Уорлд телеграм», Говард сложил руки на животе и смотрел в окно; щенок дрых на своей подстилке, излучая счастье.
— Какое наслаждение расслабиться после трудного дня. Хочешь еще кофе, дорогой? Или кусочек кекса?
— Нет, спасибо. Может, позже выпью молока.
Чтобы снизу пролачить сиденье, миссис Гивингс аккуратно положила стул на забрызганные газеты и села на пол.
— Нет слов, до чего я рада за домик с Революционного пути, — говорила она, взад-вперед водя кистью. — Помнишь, как ужасно он выглядел зимой — холодный, темный, ну просто дом с привидениями. Этакий злой паук. А сейчас мимо проезжаю, и душа радуется — чистенький, светленький. Эти Брейсы очень милая пара. Девушка — сплошное очарование, а парень наверняка занимается чем-то важным, он очень приятный, только нелюдим. Не знаю, как вас благодарить, сказал он, именно такой дом мы всегда хотели. Как мило, правда? Знаешь, о чем я подумала? Я обожаю этот домик и впервые нашла ему подходящих хозяев. Они и впрямь славные, близкие нам по духу люди.