Андрей Востоков слез со стремянки, вытер испачканные замазкой пальцы.
— Теперь прочно замазал. Под цвет. И хорошо, что с миноискателем они прошлись только по полу.
— И во дворе, — задумалась Екатерина. — А может, все это лучше вынуть из стенки? Второй раз с обыском не придут.
— Кто их знает, — замялся Андрей. — Лучше потерпим еще месячишко. Ценности в стенке сохраннее. И нам спокойнее. А Василий к тому времени уже свой срок получит. Полтора-два года — больше не потянет. А мы к тому времени уже покупателя найдем. Носа не вешай.
— Я не вешаю.
— Странная ты баба, Екатерина. Все ж мать убита, а ты хоть бы слезу уронила…
— Мать? — Екатерина усмехнулась. — По паспорту. Много ли я от нее добра видела? Мать… Она, кроме бога и папашки моего липового, никого не любила. Бог, бог, будь он неладен.
— Не богохульствуй, красавица. Он тебя кормит. И неплохо.
— Кормит, — согласилась Екатерина. — А она мне лоб расшибла, чтоб я в него верила. Знала, что не верю, потому и не любила меня.
— А ты ее?
— И я ее.
— Ай-яй-яй, как нехорошо — о матери-то.
— Ты бы лучше помолчал, жалетель… Подумал бы, что милицейские подозревают.
— Другой версии у них нет, Катя. А обыск они сделали для проформы. Это им тетка, стоявшая за окном, сболтнула о сокровище.
— Я же им все объяснила, Андрей.
— Правильно. Но у них ведь служба такая: проверить надо. Ну и проверили. Убийство неумышленное, мотива нет. Отцовские бумаги они у меня взяли, но ведь в них ничего нет. Марьянино письмо отцу о его «бесценком даре» у меня в бумажнике.
— Так ведь это улика, Андрей.
Востоков порылся в карманах пиджака, достал из бумажника пожелтевшее от времени письмо мачехи и, помахав им перед глазами сводной сестры, сказал с кривой усмешкой:
— Единственная улика, сестричка А сейчас и ее не будет.
Щелкнул зажигалкой, подождал, пока злополучное письмо не сгорит, вздохнул облегченно:
— Теперь нам уголовный розыск не страшен. Даже если они за нас возьмутся.
Екатерина вздрогнула:
— Уже думал об этом?
— Милицейские с высшим образованием — люди дошлые, Катька Смотря кто из них и как дело поведет.
— Мне этот милиционер что-то не нравится.
— Который со следователем приезжал?
— Нет, теперешний. Молчун.
— Этот не страшен. Службист. Приказали обыск сделать — сделал. На рассвете нас поднял, ключи к замкам проверил, двор вскопал. Не-е, меня больше первый интересует. О котором рассказывала. Капитан. Видно, по его думке и обыск делали. В первый раз не додумался, по второму кругу пошел. А это, если не пугает, то озабочивает.