— Будь я здесь, она не получила бы ее. Мы с мужем переехали сюда три года назад, а она в доме уже лет восемь. Я все перепробовала, чтобы выселить ее.
— Она действительно графиня?
— Говорят. Во всяком случае, замужем была за графом, а вот до этого наверняка представляла собой не Бог весть что.
— У нее были деньги?
— Наверно. Умерла-то ведь она не от голода.
— Не заметили, к ней никто не поднимался?
— Когда?
— Сегодня ночью или утром.
— Нет. Подружка ее не приходила, молодой человек тоже.
— Что за молодой человек?
— Вежливый, болезненного вида юноша, который заходил к ней и называл тетей.
— Как зовут, не знаете?
— Никогда не интересовалась. А вообще дом спокойный. Жильцы второго этажа — редкие гости в Париже; на третьем — генерал в отставке. Видите, какой дом. А эта такая грязнуля, что я затыкала нос, проходя мимо ее квартиры.
— Она когда-нибудь вызывала врача?
— Вызывала, и чуть ли не дважды в неделю. Напьется вина или еще чего, не знаю, и начинает умирать. Вот и звонила врачу. Но тот не торопился приходить — не впервой.
— Врач из вашего квартала?
— Да, доктор Блок, живет через три дома отсюда.
— Обнаружив труп, вы позвонили ему?
— Нет. Не мое это дело. Я сообщила в полицию. Пришел инспектор, потом вы.
— Жанвье, свяжись с доктором Блоком. Попроси его прийти, и побыстрее.
Жанвье стал искать телефон; он оказался в маленькой комнатушке на полу, среди старых журналов и растрепанных книг.
— В здание можно пройти незамеченным?
— Как везде, — с ехидцей парировала привратница. — Свое дело я знаю не хуже других, и даже лучше многих: на лестнице ни пылинки не найдете.
— В доме только одна лестница?
— Есть черный ход, но им почти не пользуются. В любом случае надо проходить мимо привратницкой.
— Вы там постоянно?
— Да, разве что пробегусь по магазинам: привратницы тоже едят.
— Когда вы уходите за продуктами?
— Утром, в половине девятого, после того как разнесу почту.
— Графиня получала письма?
— Только рекламные проспекты. От коммерсантов, которых соблазняло ее имя в справочнике, — как же, графиня!
— Вы знаете, господина Оскара?
— Какого Оскара?
— Какого-нибудь.
— Мой сын — Оскар.
— Сколько ему лет?
— Семнадцать. Он ученик столяра в мастерской на бульваре Барбес.
— Живет с вами?
— Разумеется.
Жанвье, повесив трубку, сообщил:
— Доктор дома. Примет двух пациентов и сразу придет.
Инспектор Лоньон старался ни к чему не прикасаться и делал вид, что ответы привратницы его ничуть не интересуют.
— Ваша жиличка никогда не получала писем на банковских бланках?
— Ни разу.
— А из дома часто выходила?
— Бывало, что по две недели не показывалась и в квартире — ни звука. Я даже думала, уж не умерла ли она. Валялась, наверно, на кровати в грязи. Потом наряжалась, надевала шляпу, перчатки; посмотришь — дама да и только, если бы не вечно блуждающий взгляд.