Назавтра, это было 29 сентября, мы начали отступать, командиры сказали, что нам уготовлено окружение. Четыре дня мы наравне воевали с немцами, и они прозвали нашу 75-ю дивизию «дикой». Шли, не помню ни одного населенного пункта, но вскоре очутились на окраине Харькова. Помню, как два солдата несли на плащ-палатке много печенья, пряников, конфет (где-то недалеко была кондитерская фабрика), скупые были солдаты и не угостили нас, а с продовольствием становилось все трудней и трудней, и многие переходили на «бабкин аттестат». Я был стеснительным и к бабкам не обращался, питался тем, что попадется: то свои склады народ растаскивал, и мне что-то перепадет, то магазины опустошали — ведь был приказ все, что оставляем, надо уничтожать, чтобы врагу не досталось. Немец ночью спал, отдыхал, а мы ни днем, ни ночью не успевали отдохнуть, я часто в скирде ночевал, благо, лошадка у меня была хорошая: седло сниму, ее пущу — тут же она и пасется. Лошадка моя та, что я мобилизовал в городке Микояно-бад, что высоко в горах на речке Арпа-Чай.
Из Харьковской области вошли в Курскую, и там со мной произошел такой случай. Как я уже говорил, многие перешли на «бабкин аттестат», а я так и не смог, и вот настал такой момент, что есть совсем стало нечего. Был я тогда во взводе управления разведчиком-наблюдателем, а Свистков, Улановский, Карпов (все призыва 40-го года, учились в Тульском институте, и их взяли со второго курса) — связисты с того же взвода. Ребята городские, смелые, быстро перешли на «бабкин аттестат». Однажды я и спросил: «А как вы питаетесь, где ночуете?» Отвечают: «Ты же знаешь, немцы, едва солнце на закате, заходят в деревню и останавливаются в западной ее части. А мы на выходе в восточной части облюбуем домик, попросимся, хозяйка не откажет, накормит и на ночлег оставит, и всегда спрашивает, когда будет немец и какой он. Отвечаем, что мы рано утром уйдем, а он через час-два придет, вот тогда вы и увидите, какой он, мы сами его близко не видели. Просим пораньше приготовить нам завтрак, а если проспим подъем, разбудить нас».
Была поздняя осень, шли дожди, шинелька до пояса в грязи, сапоги каши просят, и вот в одно утро я и мои товарищи разом вышли, но и они тоже на сей раз не позавтракали. Вошли в лес, там дорога еще хуже — сверху роса обливает, внизу грязи море, а тут еще и голодные. Туляки и говорят: «Войдем в первую деревню, смотри, где идет дымок из трубы и пахнет съестным, заходи и будешь сыт». Вскоре лес кончился, дорога идет прямо, как выяснилось, к мосту через Донец, а слева улица самая крайняя, дальше улицы лес, справа дома, и со всех дымарей идет такой знакомый и приятный дымок.