Командир дивизии прочел заметку и послал адъютанта, узнай, дескать, не наш ли там снайпер так хорошо стирает белье. Конечно, адъютант приехал и спросил меня, за что ты здесь находишься, а я ему — «за непочтение, родителям». На другой день приехали за нами и забрали в полк. Но на следующий день нас отправили в тыл дивизии чинить мешки. Ну, мешки так мешки. Хоть вшей нет. Итак, штопаем мешки второй день, к концу дня прибегает солдат, и меня с Тамарой вызывают к тыловому начальству.
Мы являемся в землянку, сидят два подполковника, стол накрыт по-царски, бутылки и всякая изысканная снедь. Они галантно приглашают нас за стол. Конечно, сразу подозрительно все это было, можно было сразу развернуться и уйти. Но… какой соблазн, мы такого не только не едали, но и не видали. Кормили нас в пехоте незаслуженно плохо. Помнится, как-то по ошибке на походе нас покормили в столовой по летной норме, вот это была еда… да. Сейчас я понимаю, что так и нужно было кормить летный состав, а тогда немного зло взяло. Нас-то кормили несколько иначе. Подмороженную картошку, к примеру, чистить не надо, положи в воду, чуть отогреется, разморозится, нажмешь на нее, и она выскакивает из кожуры, как пуля из гильзы. А вареную картошку с пшенкой заправляли лярдом, такой вонючий американский комбинированный жир, пусть бы они его сами жрали.
А вот тыловые чины себе позволяли такую не всегда заслуженную роскошь. Ну что ж, пора бы и нам попробовать-то, чем питаются наши «кормильцы». Сели, поели, пить отказались, встали, сказали спасибо и направились к выходу. Я первая, Тамару за руку, нам преградили дорогу: «Так не пойдет, надо расплатиться». Какой стыд!! Я говорю, что нечем нам расплачиваться, кроме своей чести, и плохо то, что вы свою офицерскую честь теряете, и я сейчас буду так кричать, что все часовые сбегутся. Нам открыли дверь и чуть не вышвырнули. А на следующий день, к нашей радости, нас выгнали в полк. А главное, в полку вернули мою снайперскую винтовку. Это был для меня праздник.
В течение всего описанного периода моих небоевых приключений наша дивизия вела бои и понемногу продвигалась на запад. По прибытии из тылового обеспечения мы сразу вступили в бои, шедшие с переменным успехом.
Однажды, наверно в марте, движемся, преследуя немцев, авангардом: разведчики и я с ними. Подходим по лощине к одной деревне, а из нее бежит нам навстречу мальчишка, подросток, и кричит: «Немцы! Немцы!» И упал, сраженный вражеской пулеметной очередью. Спас нас. Мы отошли в лощину, ребята пошли справа, а мне сказали остаться на месте и ждать команды. Слышу, шум необычного мотора, оборачиваюсь, а это аэросани комдива, и направляются к немцам. Я вскочила и наперерез, машу, кричу, немец начал минометный обстрел меня и аэросаней, они разворачиваются, аж на месте закрутились, и ко мне. Вышел из аэросаней командир дивизии приказал водителю заехать в лощину и спросил меня: «В чем дело?» Я ответила, что в деревне немцы. А рядом была копенка соломы, сели на нее, он поблагодарил, угостил «Казбеком» и начал расспрашивать, как я занималась стиркой и почему туда попала. Я ему все рассказала, что Тонконогов меня туда отправил, после нашего с вами разговора, за то, что я на него нажаловалась. Он молча встал, и пошел.