Отбив удары, Дронго попытался нанести ответный но Мамонтов умело блокировал его руку. С яростным ожесточением они сцепились и упали на пол.
Среди блевотины, человеческих экскрементов, остатков мочи и просто грязи остервенело дрались два человека. Дрались изо всех сил, зная, что ставкой в этой схватке будет не только жизнь. Мамонтов слишком поздно понял, что допустил ошибку. Если бы они держались на дистанции, гибкий, стремительный, находящийся в гораздо лучшей форме полковник Мамонтов имел бы большее преимущество. Но на полу, когда все решала мощь дерущихся, у Дронго было неоспоримое преимущество. Он был тяжелее и физически сильнее. Постепенно это начало сказываться. После нескольких сильных и болезненных ударов, когда оба они оказались с разбитыми лицами, Мамонтов захотел достать свой пистолет, но Дронго схватил его за руку. В свою очередь, когда Дронго попытался достать второй пистолет, отобранный у офицера из группы Мамонтова, полковник прижал его руку к полу, не давая своему сопернику шансов.
Наконец Дронго, изловчившись, нанес болезненный удар локтем в солнечное сплетение. Полковник выгнул тело от сильной боли, и Дронго, уже не сдерживаясь, нанес еще несколько сильных ударов по лицу. Тело Мамонтова обмякло. Дронго продолжал бить по ненавистному лицу, забыв обо всем на свете. Бил и бил, превращая это застывшее лицо в спекшееся кровавое месиво. Он словно брал реванш за все неудачи последних дней. И только когда из закрытой кабинки послышался голос сотрудника Мамонтова, он опомнился.
— Вы его, кажется, убили, — сказал офицер. Дронго обернулся. У офицера в руках был его пистолет. Он сумел освободиться от ремня, которым был связан, и снять пиджак. Теперь он смотрел на Дронго.
Дронго, чувствуя, как у него кружится голова, перелез через Мамонтова и сел прямо на пол. Из носа шла кровь. Он вытер ее рукавом. Посмотрел на офицера. Документы лежали на полу, разбросанные в разные стороны.
— Прочтите их, — попросил Дронго.
Офицер, не выпуская из рук оружия, собрал рассыпавшиеся листки. И стал читать. Дронго обернулся к Мамонтову. Тот был еще жив, но без сознания. Нос, брови, рот — все было разбито и превращено в кровавую кашу. У самого Дронго вид был не лучше. Он просто сидел на полу и тяжело дышал.
Офицер закончил читать. Посмотрел на Дронго.
— Вы знаете, что здесь написано?
— Примерно, — выдохнул Дронго.
— Это правда?
Дронго тяжело поднял руку, показал в сторону летного поля:
— Вы еще сомневаетесь? Вы же сами слышали, что говорил ваш полковник.
— Слышал, — помрачнел офицер.
Он стоял над Дронго, словно решая для себя какую-то трудную дилемму. Потом принял решение. Протянул поспешно, словно боясь передумать, бумаги Дронго.