– Эта запись ставит под сомнение и все остальное. Ваша задача…
– Вы не отвечаете на вопрос.
– Нет, отвечаю. Если одно из дел оказалось дутым, это компрометирует и все остальные – вы же спрашиваете об этом.
– Мы спрашиваем не об этом, мистер Вечорек. Да, вы ведь сказали, что никогда не видели Нормана Черча в парике, это верно?
– Да, я так сказал.
– Вы знали, что он снимает эту квартиру под вымышленным именем?
– Нет, не знал.
– Значит, вы многого не знали о своем друге, не так ли?
– Полагаю, что да.
– Следовательно, если мистер Черч был убийцей, которым считает его полиция, и использовал маскировку, как, по мнению полиции, это делал убийца, разве не следует предположить…
– Возражение! – сказала Чандлер.
– …что в квартире…
– Возражение!
– …должно быть что-нибудь вроде такого парика?
Судья Кейес поддержал протест Чандлер против гипотетического допущения и выговорил Белку за то, что он продолжал спрашивать даже после того, как было выдвинуто возражение. Белк стоически выдержал разнос и заявил, что больше вопросов не имеет. Когда он сел, по его лицу стекали струйки пота.
– Это лучшее из того, что вы могли бы сделать, – прошептал Босх.
Проигнорировав его слова, Белк вытащил носовой платок и вытер лицо.
Приобщив к делу видеозапись, судья объявил перерыв. Когда присяжные вышли из зала заседаний, к Чандлер быстро подошли несколько репортеров. Босх понимал, что это главный показатель того, как на самом деле идут дела. Журналисты всегда тянутся к победителям, причем явным победителям – таким всегда легче задавать любые вопросы.
– Давайте подумаем вот о чем, Босх, – сказал Белк.
– Шесть месяцев назад мы могли бы урегулировать этот вопрос за пятьдесят тысяч. Судя по тому, как пошли дела, это просто семечки.
– Вы сами в это верите, не так ли? – резко повернувшись к нему, сказал Босх (оба стояли возле ограждения, ограничивающего доступ к столу защиты). – Во все это. В то, что я убил не того, и в то, что мы подбросили ему все, что связывало его с убийствами.
– Во что я верю, не имеет значения, Босх.
– Да пошел ты, Белк!
– Как я уже говорил, нам надо кое о чем подумать.
Протиснув свою тушу сквозь ограждение, он направился к выходу. Бреммер вместе с еще одним репортером попытались было к нему подойти, но он от них отмахнулся. Последовав за ним, Босх также отослал репортеров прочь, однако Бреммер от него не отставал.
– Послушай, я ведь тоже рискую. Об этом парне я написал книгу, и если вы ошиблись, мне нужно это знать.
Босх внезапно остановился, так что Бреммер едва на него не натолкнулся. Босх пристально смотрел на репортера. Примерно тридцати пяти лет, полный, с редеющими каштановыми волосами. Подобно многим другим, он попытался компенсировать лысину, отрастив густую бороду, из-за чего стал выглядеть еще старше. Босх заметил у него под мышками темные круги, но хуже всего был даже не запах пота – изо рта у Бреммера ужасно воняло табаком.