Анник уже знала. Она не могла ни понять, ни поверить, но знала, где находится. Это ведь была Микс-стрит, и она видела на доме номер семь. Штаб-квартира британской разведки.
Человек аккуратно поставил гусиное перо в чернильницу. Лет шестидесяти, плотный, бледнокожий, волосы абсолютно седые. Единственный цвет на лице – ярко-синие глаза, безжалостные и умные. Он пристально смотрел на нее, словно она была объектом его величайшего интереса и он долго ждал ее.
Гальба, глава всех английских шпионов.
– Кто-нибудь пострадал, возвращаясь домой? – Роберт прижимал ее, дрожащую, к своей груди. Теперь, слишком поздно, она узнала его, чувствуя полную безнадежность и страх.
– Эйдриан немного повредил рану, – ответил Гальба, – влезая и вылезая из лодок. Дойл явился вчера. Он какое-то время сидел во французской тюрьме. Без малейшего вреда.
– Нам повезло. – Роберт подтолкнул сопротивлявшуюся Анник вперед. – Сэр, разрешите представить вам мадемуазель Анник Вильерс. Анник, это, как вы уже догадались, Гальба.
– Мадемуазель, очень рад, наконец, с вами познакомиться.
– Ей лучше сесть. – Роберт подтолкнул ее к мягкому стулу перед столом и встал за ней, положив ей на плечо теплую безжалостную руку. – Она испугана.
Что произошло? Весь мир неожиданно перевернулся. Как она, беззащитная, обманутая, могла оказаться в этом тайном доме? Это был Грей, державший ее, и это был Роберт. В том месте, где у других сердце, у Грея только безжалостность. Ничего, что она знала о Роберте, не было правдой. Ее держали руки Грея, который боролся с ней, успокаивал ее, знал о каждой части ее тела. Но это были также руки Роберта, чей образ запечатлен в ее памяти. Тот же человек. И что ей теперь с этим делать?
Кто-то за спиной Грея проскользнул в комнату и встал, небрежно прислонившись к стене. Молодой, худощавый, одетый, как лондонский денди. Она не узнавала его, пока не посмотрела ему в глаза. Пройдут годы, прежде чем его внешность сравняется с возрастом его глаз. Он улыбнулся ей печально, с легким сожалением. Эйдриан.
Дойл тоже где-то в доме. Против нее выступают самые грозные враги. Здесь нет роли, которую она могла сыграть. Нет лжи, которую она могла придумать, чтобы обмануть этих проницательных, терпеливых людей. Она мышь в доме, полном котов.
Гальба легонько постучал по столу, чтобы привлечь ее внимание.
– Мадемуазель, поверьте, мы желаем вам добра. Я не причиню вам ни малейшего вреда, ни при каких обстоятельствах. Я понимаю, вы испуганы. Но у вас будет время, чтобы привыкнуть к ситуации.
Вот и начинается допрос. Какое-то время они будут учтивыми.