– Я могу отказаться?
– Конечно, можешь. В доме пять или шесть свободных комнат. Одна как раз напротив, через коридор. Я оставлю дверь незапертой. Придешь ко мне?
– Я очень глупа.
– Думаю это значит «да». – Он улыбался. Анник позволила ему победить.
– Я приду к вам на цыпочках, ночью, через коридор, открою дверь и лягу рядом с вами. Я уже прислушиваюсь, что ваше тело говорит моему. Если б вы даже принесли меня в эту кровать, не утруждая себя уговорами, я бы все равно хотела вас.
– В коридоре холодно. Спи ночью со мной, в этой постели. – Он так хорошо знал ее, что почувствовал ее кивок. – Ты должна это сказать.
– Да. – Она совсем потеряла стыд.
– Давай закрепим твое решение.
Он прижал ее к себе, тело к телу, вдыхал запах ее волос, тихонько рыча. Анник тронуло до глубины души, что у него вызывает желание даже ее запах. Его руки тоже хотели ее. Она закрыла глаза, чтобы оказаться с ним в темноте. Все исчезло, кроме ощущений. Жар между ног распространился по телу. Она горела изнутри. Она была пьяна от этого. Она была…
Она была Анник Вильерс, а этот человек был ее врагом.
Она сразу отпрянула, тяжело дыша.
– Я сделала… – Ей пришлось заговорить снова: – Я сделала с вами ошибку. Потеряла себя.
– Ты еще не привыкла к этому.
– Не опекайте меня, месье. Я становлюсь безрассудной, если это касается вас. Так может случиться с кем угодно. – Пройдя босиком по комнате, она села на краешек стула. Мэгги Дойл обеспечила ее шелковыми чулками с белым узором. Изысканные. – Возможно, я обрету разум и буду спать одна. Кто знает? Вы не можете вечно меня запутывать.
– Мы запутываем друг друга.
– Но один из нас – тюремщик. Вы хотите, чтобы я это забыла. Вот почему вы так нежны. Что касается меня, то я предпочитаю искренность. Лучше изводите меня допросами. Тогда я вспомню, что пленница. Будь у меня хоть капля гордости, я бы не лезла к вам в постель, а играла шлюху.
Наступило молчание, оглушительное, как удар грома. Между ними потрескивало напряжение.
– Так вот что вы делаете? Играете шлюху? – Анник не смотрела на него.
– Я обучена делать это, если меня схватят.
– Пленница и тюремщик? – С ней разговаривал Грей, не Роберт. – Если только это, тогда приступим к допросу. Расскажи мне о планах Альбиона. Кто их тебе дал? О! Почти безупречно. Ты выглядишь удивленной и обиженной. Прекрасно.
Ее вдруг сковал холод. Потому что он был в гневе и потому что этот человек мог видеть сквозь ложь. А сейчас это единственное, что ей принадлежало. Она завязала подвязку, чтобы не спадали чулки.
– Я никогда их не видела, хотя все считают, что я ношу эти планы с собой, как кошка своих котят. Я не знаю почему…