Тот понимал немецкий. И торопливо отступил. Грей уже стоял перед ней, так что жандарм не видел ее лица, а Эйдриан сделал какое-то замечание, отвлекая внимание лейтенанта. Большое удовольствие работать с такими умными людьми, против них у лейтенанта не было ни единого шанса.
– Меня не информировали, что для поездки требуется местный штамп в наших паспортах, – с немецкой точностью объяснял Грей, загораживая Анник. – В Париже мое посольство заверило меня, что у нас есть все требуемое для проезда. В Руане тоже не дали знать…
– Да. Да. Штамп. Это простая формальность. – Голос лейтенанта свидетельствовал, что он предпочитает иметь дело с Греем, а не с молодой женой, представляющей опасность для его формы и достоинства, как бы ни приятна она была для глаз. – Вы должны исправить эту оплошность в мэрии Дортера. Вот и все. Трудное время для путешествия вашей жены?
– Трудное? – Грей умолк, чтобы казаться озадаченным. – Нет-нет, вы неправильно поняли. Аделина молодая и сильная. Ее состояние абсолютно естественно. Но женщины в таком положении всегда разыгрывают трагедию. – Он перешел на немецкий: – Сейчас тебе станет лучше, Аделина. Никакой больше тошноты. Поняла?
Она сделала элегантный кивок, сделавший бы честь любой молодой фрау.
– Да, Карл. – Ей действительно было нехорошо. Иногда она сама удивлялась, как натурально может войти в роль. – Если бы мне посидеть несколько минут…
– Нет, Аделина. Нехорошо потакать себе. Упражнения, вот что тебе нужно. Пройди следующий километр или два рядом с каретой, и ты почувствуешь себя намного лучше.
– В следующей деревне есть гостиница, – сказал лейтенант. – Приятное, респектабельное место. Мадам сможет там отдохнуть.
– Карл, я правда чувствую себя очень неважно…
– Глупости. Я хорошо разбираюсь в этих делах. – Грей выглядел невыносимо самодовольным. И в то же время незаметно поддерживал ее, успокаивая: – Совершенно естественный процесс не может принести тебе ни малейшего неудобства. Кобыл ведь не тошнит. Кошек не тошнит. И у женщин нет причин это делать. Я уже объяснял тебе, Аделина. На эту тему есть монография моего друга профессора Либермана, которую я почитаю тебе… Аделина, что ты делаешь?
Она вырвалась, ощупью прошла вдоль кареты и согнулась, прижав кулаки к животу. Кажется, она какое-то время не пила и не ела, но это не предотвратило отвратительный спазм.
– Я… мы вас больше не задерживаем.
Лейтенант поспешно ретировался. Казалось, все мушкетеры – и люди, и кони – были рады покинуть место действия. Копыта застучали по дороге. Но Грей все еще оставался баварцем: