– Не знаю и этого, – ответила мама, и мальчик понял, что она не смеется, а снова пытается сдержать слезы. – Никто не знает. Собственно, это спрятал даже не Федор, а один человек… Он тоже давно умер, я так думаю. Ведь с того дня прошло чуть ли не сорок лет, а он уже и тогда был немолод. Он спрятал, а Федя нашел. Я видела это… Подсматривала за ним. Такая страшная была ночь, я помню все, как сейчас. – Она зябко поежилась. – Федор никогда не говорил со мной об этой шкатулке, только однажды, в тот день, когда за ним пришли…
Мама взялась рукой за горло и горестно покачала головой.
– Ладно, пойдем отсюда, уже поздно.
Она тяжело поднялась.
– Мы возьмем это с собой? – спросил мальчик, который мало что понял из ее рассказа, поскольку думал только о том, как открыть шкатулку.
– Конечно. Ведь это все, что осталось от брата. Странно, как я могла забыть? Как я могла забыть?!
Сокрушенно бормоча, она вышла на крыльцо. Мальчик шагал следом, ничего не видя, кроме узкой черной шкатулки, которую держал в руках.
На крышке было что-то выпуклое, словно бы узор. Потер его пальцем, поскоблил ногтем, потом нашарил в кармане платок и, послюнив краешек, начал сильно тереть. Тускло блеснул серебряный восьмиконечный крест: одна полоска наискосок.
Мальчика словно ударило в сердце! Крепко держа левой рукой за основание шкатулки, правой взялся за крышку и сильно повернул.
Он сам не знал, что и почему делает; не представлял, что сейчас произойдет, однако ничуть не удивился, когда крышка неохотно подалась и пошла наискосок.
Задыхаясь, взглянул в образовавшуюся щелку.
Там еще одна крышка – плоская, тоже черная. А до нее как добраться?
– Что ты делаешь? – вскрикнула, обернувшись, Антонина Васильевна. – Не надо, сломаешь! – Потом громко ахнула: – Открыл?! – И тут же замолчала, словно онемела.
Зажмурясь от непонятного страха, мальчик дрожащими руками все резче и резче поворачивал верхнюю крышку. Она шла, послушно шла – и вдруг стала.
Он открыл глаза и увидел, что крышка и основание образовали правильный крест. В это самое мгновение раздался чуть слышный щелчок, и плоская нижняя крышка раздвинулась, открыв взору…
Нет, его не ослепило сверкание драгоценных каменьев. Впрочем, мальчик о них и не думал в эту минуту.
– Мама, смотри, что я нашел! – закричал, срывая голос, и выхватил со дна шкатулки что-то шуршащее, похожее на полупрозрачную бумагу, в которую в магазине заворачивают масло.
Мама замотала головой, глядя на него со страхом:
– Убери! Положи на место!
Но он, зажав шкатулку под мышкой, осторожно развернул свиток.