– Тише ты! – шикнула на нее Маришка, но тут же виновато улыбнулась: – Да нет, объясниться мы всего полгода не можем. Я имею в виду, мы семь лет женаты!
Ирина молча уставилась на нее.
– Погоди, – вымолвила беспомощно. – Так это, значит, ты – «шалава, которая не приведи господь…» и все такое? Ты «доброго мужика заела»? Ты «льва злого злее»?
Маришка бешено сверкнула глазами:
– Да ну ее, это не бабка, а предатель Родины Пеньковский. Вечно была без ума от Петьки. А ведь это еще как посмотреть, кто из нас прав, а кто виноват!
– Он что, изменял тебе? – участливо спросила Ирина, на миг забыв о себе и всецело проникаясь чужими страданиями, возможно, даже упиваясь ими. Ведь чужая боль – это пластырь на наши раны, как сказано мудрым. И здорово сказано!
Маришка понурилась:
– Не знаю, если честно. Все-таки мы столько не виделись, да и в старое время расставались чуть ли не через неделю. Понимаешь, пожарные службы лесоохраны существуют только у нас, и в Канаде, и, если не ошибаюсь, в Китае. Ну и в Штатах, наверное. А вот если загорится лес в горах, скажем, Афганистана – тут вызывают на подмогу наших. Петька и Никола, братишка мой, они из командировок не вылезают. Разве уследишь? Здесь, дома, я вроде ничего такого за ним не замечала, но воображение ведь работает. И, что характерно, сам он ревнивый, как зверь, Петька-то! Я работаю в… ну, в одной фирме, причем у нас мужиков полно, и все как на подбор, вроде Сереги, а мой законный меня заколебал: уходи да уходи оттуда, устройся на телефонную станцию, что ли. Интересное кино! – возмущенно подбоченилась Маришка. – Сам мотается по белу свету, а меня в монастырь?
– Да еще монастыря такого не построено, чтобы тебя удержать, – вздохнул кто-то рядом, и увлекшиеся девушки увидели рядом с собой бабу Ксеню, которая, судя по всему, не пропустила ни слова из их интересной беседы. – Ты любую крепостную стену по кирпичику размечешь, как свою семью разметала. Вот и грызи теперь локти.
– Да я лучше горло перегрызу той, которая к Петру клеиться начнет, – обнадежила Маришка, и вновь в ее взгляде, обращенном к Ирине, вспыхнули опасные зеленые огонечки. – Слушай, девонька, а не морочишь ли ты мне головушку? Если тебе Петька и на дух не нужен, с какой радости пустила его в свою постель? Ну ладно, в сеннице, я допускаю, вы случайно сошлись, а в моей светелке?!
– В твоей! – воздела руки баба Ксеня. – Матушка, Пресвятая Богородица, заступница, вразуми ты эту дуру дурацкую! В твоей, сама ж говоришь! И в постель он залез не в чью-то, а в твою! Ну откуда было Петьке знать, бедолаге, что я туда Иринку отправлю спать?! Он-то думал, там по старой памяти ты ночуешь, а уж дорожка в твою светелку у него давно была проторена, еще с той поры, как вы женихались! Я когда проснулась да поняла, что там у вас деется, думала, помру со смеху. Слова сказать не могла!