Клеймо красоты (Арсеньева) - страница 156
Иногда его самого изумляло, какого черта и зачем он жизнь посвятил этому бумажному рулончику, найденному под порогом старого дома. Ну, не бумажному – пергаментному, какая разница! Ну, не жизнь, а какую-то часть ее, и все-таки…
Первая шапкозакидательская эйфория прошла довольно скоро, как только он понял, что никакие вразумительные объяснения не подходят под эти сочетания букв. Были среди них обнадеживающие, например, хлв, похожее на сокращенный «хлев», или род, спи, нз, даже хе… Встречались и явно латинские буквы: piв, рis, iв, ciи, ci… Конечно, все они были написаны как-то крючковато, затейливо: то ли для красоты, то ли чтобы еще больше затруднить шифр. Хотя куда уж больше… Но в этих буквах хотя бы можно было искать какой-то смысл. А какой смысл найдешь вот в таком сочетании:
Или μ ka? Почему з иногда совершенно обыкновенная, а в другой раз – с каким-то хвостиком, похожая на худенького зайчика: k? И с какой радости буква О кое-где подавилась закорючкой: Θ? Не то греческие буквы, не то вообще какие-нибудь египетские иероглифы.
Конечно, мальчик очень любил читать. И у него даже были пятерки по русскому и литературе, а не только по математике. Однако жил он в очень обыкновенной семье, далекой от филологии и лингвистики. Родители ничем не могли ему помочь. Отец вообще посоветовал продать находку в музей и не ломать голову. Мама тряслась над шкатулкой, а особенно – над хрупким пергаментом. Правда, в музей сдавать не хотела: реликвия, память о покойном брате! Родителей совершенно не интересовало, что там написано. «Божественное что-нибудь», – небрежно пожал плечами отец. «Если люди зашифровали, значит, не хотели, чтоб это кто-то прочитал, – мудро рассудила мама. – Не лезь не в свое дело!»
А он лез, как последний дурак… Сначала-то им всего лишь двигало простое и живое мальчишеское любопытство. Это было похоже на игру: пытаться найти хоть какой-то смысл в буквенных сочетаниях. Однако заигрывался он не на шутку… По ночам буквы мельтешили в его снах, пищали: ci, ci, насмешливо советовали: спи, сочувственно бормотали: цв, цв, или откровенно издевались: хе, хе!
Как-то раз он набрался храбрости и с деланой небрежностью спросил учительницу литературы, не знает ли она, из какого языка эти нелепые μ, Θ, А и похожая на зайчика kð.
– Из старославянского, – не замедлилась она с ответом. – Или из церковнославянского. В старину Библии издавали только на нем. А еще раньше – вообще все книги писали только такими буквами.
Мальчик смотрел на нее, растерянно моргая. Вот так открытие! Значит, люди не всегда говорили на том русском языке, на котором говорят сейчас?! То есть он слышал, конечно, что до революции писали с каким-то ятем, а на конце некоторых слов ставили твердый знак, но чтоб совсем другие буквы были…