Она нахмурилась, ныряя в платье. Виталя, Виталя… что он такое нес? Вот странно: несмотря на ту роковую, прямо скажем, роль, которую этот отмороженный увалень играл в ее жизни и вообще в событиях минувшего дня, у Ирины не было на него ни капли зла, скорее, наоборот: все побеждала какая-то брезгливая жалость.
Осторожно вышла в горницу – на диване выводила свои рулады баба Ксеня. Прокралась в сенцы, где вчера бросила свои многострадальные босоножки, но искать их в темноте было бесполезно. Да и какой от них прок? Лучше уж босиком шлепать, в такую грязищу, как сейчас на улице, небось и болотники не спасут. А вот сверху прикрыться бы надо…
Осторожно провела ладонями по стенам, пытаясь нашарить среди навешенного на многочисленные гвозди старья какую-нибудь одежку, и чуть не вскрикнула от внезапно раздавшегося оклика:
– Это кто тут шарится?
Ирина аж присела! Обернулась, вглядываясь в темноту.
Маришка.
– Ну, ты меня напугала до полусмерти! Разве можно так рявкать?
– Далеко собралась?
В голосе вышнеосьмаковской Брунгильды ни тени сна, зато отчетливо звучат обвиняющие нотки. Неужели в самом деле решила, будто Ирина вознамерилась обчистить дом и исчезнуть в грозовой тьме, когда дождь смывает все следы?
И вдруг Ирину осенило. Ну конечно! Сейчас середина ночи – время дежурства Петра. И Маришка, естественно, вздумала, будто Ирина снова взялась за старое.
Бред какой… А учитывая, что это старое существовало только в ее воображении, вдвойне бред. Однако ведь не зря говорят: кто про что, а курица про просо!
– Слушай, давай вместе пройдемся, а? – сказала примирительно. – Я видела такой ужасный сон про деда, что теперь сердце не на месте. Помнишь, как он вчера выглядел: будто тень. Давай сходим, посмотрим, все ли с ним в порядке?
– Чтоб ты знала: деда я помню с малолетства, и он всегда так выглядит, – насмешливо буркнула Маришка. – А ты и ясновидящая вдобавок ко всему?
Невыносимо глупо было изображать из себя вещую Сивиллу, но в памяти мелькнуло отчаянное, страдальческое лицо Витали: «Только никому не говори… Не говори!..»
Ирина легонько кивнула. Ладно, пусть Маришка издевается. Сейчас главное – побыстрее выбраться из дому, потому что тревога все сильнее овладевала ею.
Маришка все еще пыталась проницать взором тьму, однако волна недоброй напряженности, исходившая от нее, постепенно схлынула.
– Погоди минутку, – буркнула, ныряя в задец.
Ирина терпеливо прислонилась к стенке.
Ждать и в самом деле пришлось недолго. Появившись снова, Маришка на ощупь сдернула с гвоздя что-то жестяно грохочущее:
– Пошли. Это отцова плащ-палатка старая, накроемся ею – нас и цунами не прошибет.