– Ну-у-у так!.. – понимающе кивает администратор.
– Никакого разврата, – сопротивляюсь я и категоричным голосом приказываю: – Покажи ей удостоверение!
– Не покажу, – уперся Ладушкин. – Чуть что – сразу удостоверение! А может, я хочу с тобой провести ночь!
– Ты же хромаешь, – ужасаюсь я и внимательно оглядываю инспектора снизу вверх. – А лицо? Ты видел свое лицо?!
– Вы тоже не королева красоты, – успевает высказаться женщина за стойкой. А спицы – дзинь, дзинь…
– А при чем здесь вообще нога? – возмущается Ладушкин и добавляет, подумав: – Тем более лицо?
– У тебя гипс на шее, и ты полный идиот, – приговариваю я Колю.
Некоторое время он обдумывает ответ, нервно теребя собачку «молнии» на куртке.
– Скажите ей, что и гипс, и мозги в этом деле не помеха, – подсказывает ему женщина, на секунду откладывает вязанье и протягивает Ладушкину ключ с биркой из замусоленной картонки с полустертой цифрой 21. Ладушкин молниеносно цапнул ключ, забрал свой паспорт, уронив сотню на вязанье, и со словами «Сейчас я тебе покажу, что главное!..» обхватил меня за талию, поднял и, хромая, поволок к лестнице.
– Второй этаж, третья дверь налево! – благословила его на подвиг администратор.
Ладушкин проволок меня вверх по ступенькам, я честно висела на нем, расслабленно волоча ноги. Открыв дверь с номером 21, мы осмотрели чистенькую комнату, высоченную кровать с металлическими спинками и чудовищного размера подушками – горкой – под кружевной накидкой. Фикус в углу. Телевизор на тумбочке под еще одной кружевной накидкой. Веселенький букет из пластмассовых маков в вазочке на подоконнике. Пузатый графин на круглом столе, покрытом кружевной скатертью. Одновременно бросились к двери между комодом и фикусом и, только когда осмотрели ванную и унитаз рядом с нею, удовлетворенно ударили по рукам. Никогда еще я не радовалась при виде так называемого совмещенного санузла.
– Идиотом меня обзывать, кстати, особой нужды не было, – заметил, раздеваясь, Ладушкин.
– Извини. – Про себя я отметила, что небольшой спектакль, экспромтом разыгранный для вязальщицы, сделал нас почти родными.
– И не надо строить насчет меня больших планов…
– Извини.
– Не перебивай. Особого опыта эротического отдыха в подобного рода гостиницах у меня нет…
– Извини.
– За что?! – повысил голос инспектор, запутавшись с галстуком.
– За мой опыт эротического отдыха! – повысила я голос, запираясь первой в совмещенном рае.
Чистая, с мокрыми волосами, почти счастливая, я вышла из ванной и обнаружила Ладушкина, понуро сидящего на стуле в ожидании. Он основательно разделся. На нем остались только носки, семейные трусы в горошек и гипсовый воротник на шее.