Капитан в сердцах плюнул.
– Я только… – прохрипел Иван. – Только… в один дом… А там… Там все чисто.
– Ну и чего?
– А кровать… кровать вся… вся в крови… И разодрана вся… И никого. Ни собак, ни кошек. Ничего… – Он перевернулся на четвереньки и принялся тяжело кашлять.
– Тише ты… – Капитан утер лоб. – Чертова канитель. Ладно! Выходим. Мартынов и Лобачевский по центру, остальные огородами. В темпе. Понятно? Вопросы?
Вопросов не было.
– Парховщиков, по домам, вихрем! А ты, военкор, с ним пойдешь. Одевайся… боец.
В деревню вошли осторожно. По центру улицы двигались капитан и еще два красноармейца. По сторонам, перемахивая через заборы и топча огороды, шустрили остальные бойцы. Зазвенели стекла. Где-то загрохотала отодвигаемая мебель.
Парховщиков с красным лицом выскочил из дома.
– Что там? – спросил капитан.
– Пусто! Вообще никого-ничего, только по полу яйца раскиданы.
– Какие такие яйца?
– Дык куриные, товарищ капитан. – Парховщиков только руками развел. – Едрена Катерина. И все целые. Ни одного битого.
– Дальше, дальше… Куда они все делись, черти?!
Везде что-то было не так. Где-то разорванная кровать, залитая кровью. Где-то целые яйца, раскиданные по полу, где-то в печку засунута вся утварь, кастрюли, чугунки и даже кружки. На фоне порядка это выглядело жутко, пугающе. Будто резвился какой-то псих…
– Нашел!
От этого крика вздрогнул не только Лопухин. Даже капитан остановился посреди дороги, нервно поправив фуражку.
– Где?
– Там… – Солдатик, прибежавший с дальнего конца деревни, был бледен как мел. По лицу катились крупные капли пота. – Там… все. Всех… Сарай… У реки.
Капитан вздохнул.
В сарай Иван не зашел. Сил не хватило. Он слышал только, как гудят мухи. И как блюет за дверью Парховщиков, залетевший внутрь первым.
И запах. Жуткий, ни с чем не сравнимый запах крови. Большой крови, разлитой по полу, впитавшейся в бревна стен, вытекающей наружу тягучей, густой рекой…
Когда в дверях сарая показался капитан, его лицо больше всего напоминало восковую маску. Неживое. Тусклое. Белое.
– Возвращаемся… Продуктов наберите… – Голос его прозвучал хрипло.
Но почему-то сразу запели птицы. Ветер зашумел в кронах деревьев.
– И запалите сарай к чертовой матери.
Когда они уходили в лес, в небо медленно поднимался густой, черный, будто бы жирный дым.
Разведка, вернувшись в лагерь, обнаружила пополнение.
Еще человек пятнадцать красноармейцев вышли к лагерю утром. Из разговора выяснилось, что это часть гарнизона многострадального Слонима, которая удерживала мосты через Щару. По их словам, на переправу был сброшен десант. При этих словах Болдин брезгливо сморщился, но сержант, который вел группу, клятвенно уверял, что сам видел парашюты.