Лопухин обернулся. Прикинул направление, в котором мог ползти мертвец. И похолодел.
До последней капли крови, пока жизнь не покинула его, фашист полз, впиваясь ногтями в землю, туда, где прятались Иван с доктором. В сторону ели…
Лопухин прошел несколько шагов и наткнулся на еще одно тело. Красноармеец. Иван подбежал, перевернул его и отшатнулся.
На него широко раскрытыми глазами смотрел Лукин. В руке боец сжимал нож.
– Спасибо… – прошептал Иван. – Спасибо тебе…
Он осторожно, вздрогнув от прикосновения к холодному телу, закрыл мертвому глаза.
Солнце поднималось выше и выше, разгоняя туман.
Лопухин сделал еще несколько шагов и замер. Впереди в редеющем тумане виднелась темная фигура. Человек стоял странно согнувшись, длинные руки свешивались почти до земли.
Иван прицелился и начал приближаться маленькими, осторожными шажками.
Подойдя ближе, Лопухин опустил оружие. Перед ним стоял немец. Винтовочный штык глубоко вошел ему в грудь, и труп стоял теперь, опираясь на убившее его оружие. Прикладом винтовка упиралась в землю. Там, откуда должен был выйти штык, мундир фашиста приподнялся, вздулся.
Немного поодаль лежал еще один красноармеец. С разорванной грудью. Перед тем как зажмуриться, Иван заметил торчащие осколки ребер и легкие… Ночной дождь смыл кровь. Но от этого смерть не сделалась чище…
Лопухин собрался с силами и вернулся к Лукину. Осторожно достал из кармашка его документы. То же самое сделал он и с другими пограничниками… Они все были мертвы.
Последним Иван нашел капитана. Тот лежал, придавленный к земле телом немца. Третьего по счету. Разжать руки «черного мундира», вцепившиеся капитану в горло, оказалось нелегко. Иван перевернул фашиста на спину и увидел лицо…
Спазм скрутил желудок, и Лопухин согнулся пополам, давясь рвотой.
Ногами он оттолкнул немца подальше, и только после этого достал из кармашка капитана документы.
– Прости, что так вышло, – прошептал Иван. – Я сделаю. Я все сделаю. Ты только прости, что так… Не по-людски. Уходить надо. Прости, что без похорон…
Капитан лежал с закрытыми глазами, спокойный, будто спящий, если бы не страшно смятое горло.
Лопухин, собравшись с силами, вернулся к убитому немцу. Не глядя в лицо, пошарил по карманам. Пусто. Потом расстегнул ворот. Никаких цепочек… Ничего. Только на шее обнаружился вытатуированный непонятный значок. Такой же был нашит на рукав черного мундира.
Иван достал нож и спорол нашивку.
– Вот и все.
Он вернулся к доктору. Тот стоял, согнувшись, и вроде бы спал стоя. Бежать он и не думал.
– Пошел! – рыкнул Лопухин, дернув немца за ремень. – Пошел! Убью, гнида!