Шутки шутками, а под курткой только футболка, а дальше уже начинаюсь я сам: кожа, кости, кое-какие мышцы, сердечко, радость и печаль, темперамент и надежда, оптимизм, оптимизм и еще раз оптимизм. Все равно ведь придешь – так давай поскорее. Билеты в кино я уже выбросил, но есть тыща двести д-двад-двацвацва… бр-рр… двести д-двацвацва… тыща двести рублей с мелочью есть у меня – можно где-нибудь коньячку выпить, расширить сосуды.
Через два часа я двинул на остановку. Троллейбус был битком, и меня скоро согрели сомкнувшиеся вокруг тела. Играя желваками, я представлял, как загляну в твои наглые глаза – просто загляну в них, не говоря ни слова, а потом суну руки в карманы и красиво уйду, не говоря опять же ни слова – вот что самое главное – не оглядываясь, не прощаясь и не отвечая на извинения. Уйду на кухню, потому что на улице мороз, а от себя все равно никуда не уйдешь – так есть ли смысл снова мерзнуть, даже чаю не попив?
На чаепитие-то я как раз и угодил. Оказалось, что неожиданно вернулся из Германии хозяин квартиры, немолодой подтянутый Валерий Ильич Хольский, вот и сидели вы втроем вокруг раздвинутого стола; он оживленный, лысый, с мощным энергетическим натиском, а когда поднялся и протянул мне руку, оказалось, что ростом Валерий Ильич чуть больше полутора метров. Вы с Евой бодрились, но было заметно, что это маленькое застолье не слишком вас веселит; вы уже привязались к этим стенам, полгода все же прожили, да и платили только за свет, воду да газ.
Мне бы совместить неожиданный приезд Хольского со всеми этими слежками и простукиванием стен, и тогда, может быть, у меня открылись бы глаза на некоторые другие подозрительные вещи, но в тот вечер безмолвствовало мое серое вещество. Ну, понятное дело, именно Валерия Ильича и имел в виду Ганс – до этого-то я додумался. А вот до всего остального нет. Я сидел, болтал, пил чай, курил с Хольским у форточки кислые немецкие сигарки и рассказывал местные новости, а он слушал, похохатывая и потирая ладонью лысину – водился за ним такой периодический жест. Как многие коротышки, был он очень крепкий, с широкой грудью и плечами тяжелоатлета, думал и говорил быстро, понимая тебя с полуслова, – я не успеваю закончить фразу, а он уже отвечает, раскатисто хохоча над своей же шуткой, которыми старался закруглить всякий абзац.
Ночевать Валерий Ильич поехал к друзьям в Крылатское, дав вам пару дней на освобождение квартиры. Оказывается, вы должны были съехать отсюда еще в субботу, ан не съехали, дотянув до последнего.
На другой день мы с Рашидом перевезли к вам в общежитие все эти мешки, коробки и скотчем перемотанные поленницы книг, и вместе с переездом события стали развиваться в поразительно драматичной и закономерной последовательности, словно наконец-то отказали какие-то изначально ненадежные тормоза.