Он закурил одну из своих сигарет с монограммой. Солнце озаряло зеленые холмы, серебрило крыши Флоренции. Окна ресторана были притенены листьями плюща; здесь, на этой высоте, веял прохладный ветерок.
– Поэтому вы и женились на ней – ради денег? – спросила Катарина, которой его откровенность придала смелости. Прежде чем ответить, он метнул на нее быстрый взгляд.
– Вы в самом деле прямодушный человек, – сказал он, внезапно улыбаясь. – И мне это нравится. Да, конечно, я не мог не учитывать ее приданое. У нее было все, что требуется от хорошей жены. За исключением одного важного обстоятельства, которого в то время мы, к сожалению, не знали. У нее не может быть детей. С одной только этой точки зрения женитьба была катастрофически неудачной. Конечно же, это не ее вина, но сознание, что у нее не может быть детей, терзает ее. Я говорил ей, чтобы она не чувствовала себя виноватой. На все воля Божья.
– Но ведь она знает, как вы хотите продолжить свой род, и, должно быть, очень мучается. Извините.
– У вас доброе сердце, – сказал он. – Вы сострадаете женщине, которую видели всего один раз. И я думаю, что она вряд ли сказала вам хоть слово, кроме «хэлло». У нее на удивление спокойный характер. Она одна из тех женщин, что к старости обращаются к религии, надеясь найти в ней утешение после всех перенесенных разочарований. Но сейчас она так ожесточена, что даже не ходит на мессу. И все же, когда мы в Замке, я настаиваю, чтобы она непременно ее посещала. Этого от нее ожидают.
– Если вы так бедны, – сказала Катарина, – не понимаю, как вы можете содержать Виллу и Замок, – боюсь, что я вновь проявляю прямодушие, но ведь, согласитесь, ваш образ жизни требует много денег.
– А я и не говорил, что беден сейчас. Я говорил, что мы сильно обеднели после войны. Но на деньги жены я смог открыть свое дело. И весьма преуспел.
– Какое дело?
– Торговлю антиквариатом. Мебелью, фарфором, скульптурами, произведениями искусства. Я веду очень прибыльную экспортную торговлю, у меня много магазинов в разных столицах: в Париже, Нью-Йорке, Западном Берлине, Стокгольме. Этот, самый последний, мы открыли всего год назад. Не так-то просто заинтересовать шведов искусством юга. У них естественная тяга ко всему мрачному. Их мебель похожа на их женщин. Прекрасные, но строго функциональные линии. А теперь я отвезу вас домой и оставлю наедине с нашими семейными анналами. На три часа у меня назначено деловое свидание.
На Вилле она не встретила никого из хозяев. Дверь открыл все тот же заспанный лакей. Тишина стояла такая, что стук двери прозвучал как пушечный выстрел.