Он перепробовал все виды лечения: психиатрию, групповую терапию и прочее, прочее, совершил долгий круиз с Катариной, которая ушла с работы, чтобы поехать вместе с ним, но ничто ему не помогало. У матери случился сильный сердечный приступ, и с тех пор двери родительского дома были закрыты для него. Катарина так и не смогла простить отца за то, что тот бросил на произвол судьбы своего сына.
Семь лет она жила вместе с братом, семь лет боролась за него вместе с ним, переходя от отчаяния к надежде, от надежды – к отчаянию, видя, как близкий ей человек становится совершенно чужим. Лгун, вор, способный стянуть у нее за спиной все что угодно, отверженный, чувствующий себя спокойно лишь вместе с другими наркоманами. Если бы она не поддерживала его, он наверняка присоединился бы к армии наркоманов, которые торгуют наркотиками.
Ей пришлось совершить длительную поездку, чтобы добраться до кладбища в Новой Англии, где захоронена теперь урна с его пеплом. И вот она сидит вместе с Беном Харпером и Фрэнком Карпентером в этом придорожном кафе и обсуждает судьбу брата.
Ее направили в центр обучения, принадлежащий Бюро по борьбе с наркотиками. Центр находился в Манхэттене. Там-то ее и нашел Фрэнк Карпентер. Это была их первая встреча после похорон. Карпентер был резок и раздражителен. Он не щадил ее в то первое утро. «Если вы полагаете, что проникнуть в такую организацию, как Маласпига, дело нехитрое, лучше сразу же уматывайте отсюда и займитесь благотворительностью. Вам придется туго, мисс Декстер. Конечно, у вас есть большое преимущество: вы можете представиться своей бабушке, как ее родственница, но дальше вам придется полагаться только на себя».
Он, похоже, относился к ней так же неприязненно, как и к ее заданию.
Это был первый случай, когда он разошелся во мнении со своим шефом. Карпентер прослужил в Бюро двенадцать лет; последние четыре года он был в прямом подчинении у Бена Харпера. И до тех пор, пока тот не завербовал Катарину Декстер, у него не было повода критиковать его общую линию или конкретные решения. Карпентер был вообще против использования женщин для выполнения особо опасных заданий, а уж посылать с таким заданием женщину неподготовленную означало, по его мнению, неминуемый провал. Когда он выезжал на похороны, у него не было никаких дурных предчувствий. Он не сомневался, что у девушки, кто бы она ни была, хватит здравого смысла отказаться. Он даже напомнил Харперу о Фирелли, потому что не верил в успех всей этой затеи. Однако когда Харпер сообщил ему о согласии Катарины Декстер, он горячо запротестовал; завязавшийся спор кончился тем, что он громко хлопнул дверью и поспешно вернулся в свой кабинет.