– Браво! Значит, я не напрасно прожила жизнь. Но скажите, что это там за арсенал на стене?
– Это знаменитая коллекция оружия гостеприимного мистера Мэддена. Подойдемте, я вам расскажу о ней.
Но тут, к сожалению, в комнату вошли хозяин ранчо и его секретарь. Пришлось садиться за стол.
А Ким приготовил роскошный ленч. За столом Торн угрюмо молчал, в отличие от его шефа, на которого красота гостьи и вкусная еда произвели благотворное действие и сделали его разговорчивым и почти добродушным.
Подали кофе. Взглянув на большие часы, стоящие у двери, ведущей в патио, Боб вздрогнул – без пяти два! Ведь они с Чаном договорились на два! Что теперь? А Ким ловко и бесшумно прислуживал за столом, на его бесстрастном лице ничего нельзя было прочесть. Вот он удалился из комнаты с грудой тарелок.
Пи Джи Мэдден с воодушевлением описывал трудности, которые пришлось ему преодолевать в начале карьеры. В этот момент слуга-китаец вошел в комнату и остановился у двери, и, хотя он ничего не сказал, что-то в его поведении заставило миллионера прервать красочное описание жизненных трудностей.
– Ну? Что там еще случилось?
– Смерть! – был ответ.
Присутствующие замерли, а китаец пояснил своим тонким голосом в свойственной восточным людям затейливой манере выражаться:
– Смерть, неизбежный конец всего живого, хотеть или не хотеть.
– Что ты там болтаешь, дурак? – разозлился Мэдден, по своему обыкновению побагровев от гнева; Торн же побледнел еще больше.
– Бедный маленькая Тони, – пояснил А Ким.
– Что Тони?
– Бедный Тони встречать Новый год на тот свет.
Сорвавшись с места, Мэдден выскочил во двор, остальные поспешили за ним. Под жердочкой, на холодной плитке пола лежал мертвый попугай. Миллионер наклонился и взял птицу в руки.
– О Тони, бедный старик…
Идену, не спускавшему глаз с секретаря, показалось, что впервые он заметил на его бледном лице что-то вроде тени улыбки.
Миллионер меж тем продолжал:
– Что поделаешь, Тони был стар, даже очень стар, а как верно только что сказал А Ким, смерть – неизбежный конец всего живого.
Обернувшись к слуге и вперив в него холодный, изучающий взгляд, хозяин ранчо медленно и веско произнес:
– Что ж, для меня это не такая уж неожиданность: Тони последнее время прихварывал. А Ким, – он подал ему мертвую птицу, – возьми это и похорони где-нибудь.
Тут большие часы в гостиной медленно и громко пробили два. А Ким, держа в руке мертвого попугая, направился в дальний угол двора, согнувшись и шаркая туфлями. Неожиданно он обернулся и громко раздельно произнес:
– Ху мали мали…
Боб Иден хорошо помнил, что это означало по-гавайски.